Песня коробейника из «Зимней сказки»
Когда нарциссов первых стрелки
Выглядывают из-за пня,
И – тира-лира – свиристелки
Трезвонят с каждого плетня,
И – тира-лира – перерыва
Не знает певчая душа,
И воздух слаще кружки пива,
Хотя и кружка хороша,
И слышен в небе шум весенний —
Тилира-лира – день-деньской,
Приятно поваляться в сене
Тогда с девчонкой хуторской!
Погребальная песня из «Цимбелина»
Ни хлад зимы, ни лета зной
Тебе отныне не страшны:
Ты расточил свой дар земной
На все четыре стороны.
Прощайся с солнышком и слазь,
Как трубочист, во тьму и грязь.
Ни гнев царя, ни ложь раба
Не властны над душой твоей.
Ждет та же смертная судьба
И палачей и лекарей.
Прекрасных юношей и дев
Зовет земли несытый зев.
Ни вспышка молнии ночной,
Ни грома страшного раскат,
Ни хищных тварей жуткий вой
Тебе отныне не грозят.
Все, чем ты жил в любви, в мечтах,
Все это обратится в прах.
Мы повторяем: завтра, завтра, завтра…
И с каждым «завтра» мелкими шажками
Мы приближаемся к концу времен,
И каждое «вчера» мостит нам путь
К могиле пыльной… Догорай, огарок!
Жизнь – только тень, дрянной комедиант,
Что пыжится и корчится на сцене,
Пока не кончит роль; она – рассказ
Безумца, полный ярости и шума,
Лишенный смысла…
Два сонета о поэте-сопернике
I
Не надобно прикрас для красоты —
Румян и пудры всякой лести вздорной;
В сравненье с тем, чего достоит ты,
Ничтожна лепта славы стихотворной.
Я и во сне тягаться не мечтал
С певцами – мастерами лицемерья:
Воистину высок предмет похвал
И слишком куцы нынешние перья.
Ты счел мое молчание виной? —
О нет, в заслугу мне должно вмениться,
Что я замкнул уста, пока иной
Сулит бессмертье, а творит гробницу.
Один твой взгляд живее, милый друг,
Всех наших поэтических потуг!
II
Его ль стихов раздутых паруса
Меня великолепием сразили,
Дум смелых заглушили голоса
И в гроб их колыбель преобразили?
Его ли духу что с духами привык
Общаться, к вечной приобщаясь Музе,
Сковал проклятьем бедный мой язык?
Увы – ни он, ни те, что с ним в союзе.
Пока его дурачит гость ночной
Любезною и вкрадчивой беседой,
Я нем не от восторга, – надо мной
Они не могут хвастаться победой.
Пока тебя он славит, я молчу:
Петь хором не могу и не хочу.
Донн был правнуком Томаса Мора по материнской линии. Получил католическое воспитание в семье. Учился в Оксфорде и Кембридже, в лондонской юридической школе Линкольн-Инн. Участвовал в двух морских экспедициях под началом графа Эссекса. Поступил секретарем к лорду Эджертону, был избран членом парламента, но успешно начатая карьера была прервана опрометчивым браком, за которым последовала долгая опала. В дальнейшем принял сан священника, стал капелланом короля и настоятелем собора Святого Павла. Донна считают основоположником «метафизической школы» в английской поэзии. Его стихи, светские и религиозные, были опубликованы посмертно в 1633 г.
Эпиталама, сочиненная в Линкольн-Инн
I
Восток лучами яркими зажжен,
Прерви, Невеста, свой тревожный сон —
Уж радостное утро наступило,
И ложе одиночества оставь,
Встречай не сон, а явь!
Постель тоску наводит, как могила.
Сбрось простыню: ты дышишь горячо,
И жилка нежная на шее бьется,
Но скоро это свежее плечо
Другого, жаркого плеча коснется;
Сегодня в совершенство облекись
И женщиной отныне нарекись!