Выбрать главу

Когда все эти бессмысленные посиделки были закончены, он вместе с режиссером и его ассистенткой отправился отсматривать сторонний видеоматериал, закупленный для будущего фильма. Надо все-таки вспомнить, как зовут эту девицу, а то уже неловко… Там же что-то простое было… Катя? Лена? Нет, без вариантов.

А потом Марат отвлекся на сценарий и вообще перестал думать об ассистентке.

В сценарии была запланирована и часть о жертвах, погибших не при крушении здания. Марат думал, что их вообще нет, а таких оказалось немало. Сотрудники, которых выгнали на пляж собирать мебель – нескольких унесло кипящими волнами. Пятеро человек, друзья, приехавшие вместе, отправились в заповедник, на холмы – снимать приближение шторма с вершин. Больше их никто не видел. Похожая судьба постигла и молодого парапланериста, который решил подняться в небо и, как он сказал родным, «лично встретиться с непогодой». Его на это уговорили местные дельцы, обычно катавшие туристов на катерах.

Встретился, ничего не скажешь. Гроза подобралась к пляжу куда быстрее, чем можно было ожидать. Трос оборвался, и несчастного парапланериста унесло куда-то в сторону деревьев. Потом злые языки поговаривали, что никакого случайного обрыва не было. Чтобы спастись, владельцам катера требовалось как можно быстрее добраться до берега, а огромный парашют их здорово задерживал, тут еще и нож под руку подвернулся… Разбираться с этим предстояло местной полиции.

Ну и конечно, был «Сонай». Большой прогулочный катер, организовывавший дальние экскурсии – вдоль побережья, с остановкой в живописных бухтах на купание, а потом – с рыбалкой в открытом море. В тот злополучный день он уплыл с утра, когда никто еще не знал о грядущей беде. С тех пор он не выходил на связь, судьбы экипажа и туристов оставались под вопросом.

Все эти жертвы считались не погибшими, а пропавшими без вести, таков закон. Он оставлял за родственниками право надеяться до последнего, и они за это право держались. Марат даже видел их несколько раз на территории отеля: группы замученных, потерянных людей, державшихся вместе. Они большую часть времени оставались у моря, словно только оттуда могло прийти спасение. Они повторяли друг другу и окружающим, что если тела не нашли сразу – то люди живы, обязательно живы, без вариантов!..

Это было объяснимо, но наивно. Парапланериста, например, обнаружили довольно быстро. Ветер играл с ним, пусть и недолго, а потом швырнул надоевшую игрушку вниз – на сосны, и сухие острые ветви пробили молодого мужчину насквозь. Когда его нашли, кто-то снял тело на видео, и для документального фильма зачем-то купили эти кадры.

Теперь Марат смотрел на экран и видел не человека даже, а огромную странную бабочку. Обрывки параплана превратились в крылья, шлем и очки искажали человеческие черты, и возникала иллюзия, что все не по-настоящему, очередной спецэффект, постановка…

Это чувство появилось не впервые – и оно тревожило Марата. Чужое горе обжигало его, но почему-то не воспринималось до конца. Как будто он снова оказался на съемках художественного фильма, где он всего лишь играет роль, как и все вокруг него.

Никто не ранен.

Никто не умер.

Слезы на щеки накапали гримеры, чтобы в кадре смотрелось красиво.

Это никак не могло быть нормальным. Здесь, в этом отеле, Марат получил подтверждение того, что мир на самом деле очень хрупкий. Вроде как все это знают, но забывают, потому что забыть удобней. А потом… одно неловкое движение, изнутри или извне, и вот мир рассыпается на бессмысленные осколки. Как это принять? Как вообще что-то планировать? И почему не больно от этого осознания? Недостаточно больно… Марату казалось, что именно боль в таких случаях удерживает на границе человечности. Может, он уже соскользнул? Начал тогда, давно, когда ему об этом кричала в ярости Ксения, а завершил уже сейчас, и обратного пути нет… Ксения ведь говорила, что он бездушное чудовище. Может, права была?

Хотелось обсудить это хоть с кем-то, но уж точно не с режиссером и его безымянной юной ассистенткой. Они даже на экран не смотрели, они забыли про кровавого человека-мотылька. Они думали только друг о друге и все ждали, когда же Марат наконец уберется и оставит их наедине.

Марат не стал испытывать их терпение, ушел, не объясняя причин. Дождь на улице не прекратился, так что прогулки исключались. Но оно, может, и к лучшему: все сейчас собрались в двух уцелевших корпусах, и ему проще будет найти кого-то из психологов.

В иных условиях Майорову и в голову не приходило обсуждать с кем-то свои проблемы. По опыту коллег Марат прекрасно знал, что любая тайна, пусть и врачебная, рисковала просочиться в интернет – да так, что никто ничего не докажет. К тому же ему это было просто не нужно: он считал, что никто не разберется с его бедами лучше, чем он сам.