Работать теперь стало легче. Борис не стеснялся того, что слова Полины настолько повлияли на него – в конце концов, ее ведь не зря считают одним из лучших психологов. Если это влияние принесло пользу, зачем упрямиться?
К вечеру захотелось увидеть ее снова. У него вроде как не было причин, он их и придумать бы не смог. Борису только и оставалось, что уповать на случайную встречу. Но в центрах, где работали сейчас психологи, Полины не оказалось, да и не любила она такие посиделки. Она предпочитала беседовать с пострадавшими в местах, которые выбирали они сами, где они ощущали себя в безопасности.
Так что Борис отправился бродить по территории, украдкой рассматривая всех, кто оказывался рядом. Удача в этот день была не на его стороне: в предзакатных сумерках ему попадался кто угодно, только не она.
Зато в какой-то момент он уловил разговор на повышенных тонах – и знакомыми голосами. Слов Борис не понимал, потому что разговаривали на турецком. А вот по голосам очень быстро узнал здешнее руководство.
Орхан Саглам работал в «Пайн Дрим» постоянно, он числился директором. Его сын Ясин приехал уже после трагедии – поддержать отца. Когда они появлялись на публике, все проходило вполне предсказуемо: говорил Орхан, пусть и сильно взволнованный, а Ясин смиренно молчал, стоя за плечом у отца.
Теперь же все было наоборот: вопил и ругался как раз Ясин, а голос Орхана звучал намного тише, почти жалко… Это интриговало по многим причинам. Орхан был старше, он руководил и отелем, и компанией, да и вообще, у восточных людей так не принято – полностью игнорировать разницу поколений. Но не похоже, что все это хоть сколько-то волновало Ясина, он даже позабыл, как много рядом посторонних, или понадеялся на отдаленность этой части сада.
Бориса все это вообще не касалось, ему полагалось пройти мимо. Но порой не поддаться любопытству просто нереально, спасателю хотелось убедиться, что он все распознал верно. Поэтому он осторожно посмотрел сквозь кусты, покрытые мелкими желтыми цветами, на соседнюю аллею.
Там и правда стояли те, кого он ожидал увидеть. Орхан как-то устало опустил плечи, словно сжался в испуге перед собственным сыном. Ясин же, который и так был выше, почти нависал над отцом, обозленный, раскрасневшийся.
Вмешиваться в их разговор, пусть даже некрасивый, Борис не собирался. Орхан не маленький мальчик, сможет постоять за себя, посторонним такое видеть вообще не полагается! И все же спасатель себя выдал – то ли шелестом листвы, то ли веткой, хрустнувшей под ногой. Ясин резко замолчал, повернулся в его сторону. Борис тут же подался назад, замер, ожидая, придется ему оправдываться или нет.
Оправдываться не пришлось, но и отец с сыном вряд ли сочли, будто им почудилось. Они поспешили уйти из сада, оставив Бориса одного в облаке медового аромата желтых цветов.
Иногда правду можно выяснить лишь не самыми приятными способами. Через блеф, например, или вооружившись запредельной наглостью. Об этом думал Марат, набирая номер Катрин.
Слова того старика не давали ему покоя. Марат понимал, что это, скорее всего, бред, последние попытки травмированного сознания отвлечься от боли. И все же… Руины первого корпуса действительно выглядели скорее как свалка, чем как место обрушения относительно нового здания. Что-то тут не сходилось. Да еще и число погибших… Марат уже видел предварительные списки. Людей в первом корпусе оказалось куда меньше, чем он мог вместить. Конечно, следовало радоваться, что погибших меньше возможного, а не больше. И Марат бы радовался – если бы все это не сходилось с теорией Федора Михайловича.
Марат понимал, что поиски информации через интернет займут слишком много времени, да и толкового доступа в Сеть на территории «Пайн Дрим» по-прежнему не было. Поэтому он сразу сделал ставку на Катрин.
На этот раз она ответила быстро, значит, он ее не разбудил. Но голос продюсера все равно звучал мрачно, Катрин даже не собиралась притворяться, будто рада этому звонку.
– С кем ты там уже поссорился? – осведомилась она. – Опять шантажировать будешь?
– Шантажировать не буду. А поссорился я с тобой.
– Что?.. Когда это?
– Примерно через пять минут.
– Марат, что ты несешь? Ты там что, бухать опять начал?
– Вот и меня интересует: что я несу? Причем на камеру и трезвый. Катя, какой дегенерат писал этот сценарий?
– Отлично, ему уже и сценарий не нравится! Ты, звезда моя, совсем капризный стал.