– Только уходить не надо, – сказал он. – Пойдём лучше поужинаем. Я думал романтический ужин устроить, даже свечи купил…
– Подожди со свечами.
Осень взяла Алея за плечи и медленно, легко поцеловала. Руки её пробрались к его затылку, стянули резинку, скреплявшую вороной хвост. Осень расчесала пальцами алееву гриву и отступила на шаг, любуясь.
– Так мне нравится больше, – сказала она.
Алей усмехнулся.
– Я похож на парня из мультика?
– Да, – Осень, не глядя, заперла входную дверь. – Из моего любимого мультика. У него тоже был маленький брат с трудным характером.
– У Иньки не трудный!.. тьфу ты, горе, и правда трудный…
– Не переживай. Это нормально.
– Переживать – это тоже нормально, Сень.
– Ты прав.
– Ничего у меня не получилось, – тоскливо сказал Алей, уставившись в потолок. – Он ко мне пришёл за поддержкой. К старшему брату. А я хреновый брат. Всё… провалил.
– Прекрати. Он сам ушёл. Вам обоим нужно успокоиться. Тогда вы ещё раз подумаете и всё решите правильно. Так?
Алей тяжело вздохнул и сдался. С Осенью трудно было спорить.
– Так.
Она кивнула, улыбнулась краешками губ и притянула его к себе. Алей прикоснулся щекой к её бархатистой щеке и застыл так. Близость Осени успокаивала. В голове стало яснеть, по телу разливалось тепло. Он смежил веки.
– Пойдём в комнату, – сказала Осень ему на ухо, – не в коридоре же стоять.
Монитор уже запустил заставку: на нём крутился, шевеля бахромой точно щупальцами, логотип операционной системы. «Четыре цвета, – мелькнула смутная мысль, – четыре стихии…» – но Алей успел забыть, с чем они связаны, а вспоминать было не с руки.
Осень откинулась на спинку дивана, улыбнулась мягко и загадочно, вытянула длинные ноги. Узкая кисть правой руки живописно легла на подлокотник, а левой Осень поманила Алея к себе. Тот уселся на ковёр у её ног, чуть сбоку, и положил ей голову на колени.
– Хочешь апельсинчик? – пробормотал он.
Осень наклонилась и поцеловала его в макушку.
– Не надо меня кормить, я уже накормилась.
– Я же знаю, что ты забываешь.
– Заботливый, – она погладила его по голове. Алей поймал её руку и поцеловал пальцы. Рукав блузки пах причудливыми благовониями. Алей прижал ладонь Осени к своей щеке и закрыл глаза.
– Осень, – спросил он полушутливо, – скажи честно: что ты во мне нашла?
– Ты очень красивый. Только очень тощий.
Алей скис.
– Ну вот, – проворчал он. – Сказали тёплые слова, называется.
– Ты же знаешь, – сказала Осень, – я плохо умею это делать. Извини.
– Ладно уж, – Алей поднялся, навис над нею, упершись коленом в сиденье, и поцеловал её, придержав затылок ладонью. Губы у Осени были упругие, в меру влажные, в меру тёплые – безупречные губы ИскИна, который зачем-то инсталлировался в человеческое тело… Красивые, ловкие руки Осени огладили алеевы плечи и грудь, расстегнули несколько пуговиц на чёрной рубашке, взялись за чёрный кожаный ремень с серебряной пряжкой.
– Ужасно тощий, – повторила Осень со странным выражением; вероятно, это была насмешка, – но тебя это даже красит.
– А ты, – неловко ответил Алей, – ты – идеальная.
– Я знаю, – сказала Осень. – Меня отрисовал отличный дизайнер, – и улыбнулась ошалевшему Алею, – шучу. Иди ко мне.
Алей сполз на пол, сел на подогнутые ноги. Осень, взглянув на него сверху вниз, медленно провела языком по губам и наклонилась. Алей осторожно снял с неё блузку, поцеловал ровные, точно из мрамора выточенные ключицы. Её грудь мерно вздымалась, словно у настоящего живого человека… «С ума сойти», – он поёжился. Каждый раз ему в голову приходили такие ассоциации, впору было забеспокоиться, ведь для поисковика и лайфхакера ассоциации, даже самые абсурдные и мимолётные, значили очень много, но Осень всё-таки была прекрасна, прекрасна, совершенна и неимоверно притягательна… Алей погладил её круглые колени и поцеловал левое сквозь гладкий нейлон, медленно сдвигая вверх подол юбки. На Осени были чулки с поясом и кружевное бельё. Белые бёдра, сжатые юбкой, манили.
– Подожди, – сказала она внезапно.
– Что?.. – Алей оторвался от неё, поднял голову, в тревоге гадая, не сделал ли чего неугодного или неправильного.
Но Осень улыбалась – особенной, мягкой, совсем человеческой улыбкой. Таким её лицо было возле Старицы. Алею вспомнился рейд: калейдоскоп ярких вспышек пронёсся перед внутренним взором.
– Я подумала, что можно совместить приятное с полезным, – сказала Осень.
– Что?
– Включи компьютер.
Вот уж чему сейчас, кажется, было совсем не время.
– Осень! – возмущенно начал Алей. – Сколько можно…
Она подалась вперёд. Улыбка её превратилась в азартную, почти хищную; дымчатые глаза стали ясны и ярки, засверкали.
– Ты помнишь кодовую цепочку? – приглушённым голосом спросила она. – Не важно, я помню. Мне всегда хотелось узнать, как это – заниматься любовью возле Старицы.
Алей изумлённо смотрел на неё, не веря своим ушам. Потом вскочил и кинулся к компьютерному столу.
…Над ними вспыхнуло зелёное пламя.
Глава 3. Кэш
Он проснулся внезапно, точно кто-то опрокинул ему на голову ведро ледяной воды: вздрогнул всем телом и оторопело захлопал глазами. Какой-то миг он видел только изумрудный свет, переливчатое, колеблющееся сияние Старицы, и даже кожей ощущал не лён простыней, а упругую мягкость хвоща. Потом лучистая зелень истаяла, и свет стал золотистым – простым утренним светом.
Прорвавшись сквозь пелену тишины, ударил по ушам звон мобильника. Алей вслепую протянул руку и наткнулся на гладкую, горячую со сна спину Осени. Она уже села в постели и спустила ноги на пол.
– Это явно не будильник, – сказала она. Голос был чуть хрипловатым, но в интонации уже возвращалась дневная бестрепетная чёткость. – Нехороший человек звонит в субботу утром.
Алей отчаянно зевнул и потянулся, встав под одеялом на плечи и пятки.
– Это хороший человек, – сонно ответил он, рухнув обратно на смятые простыни. – Только бестолковый совсем. Это Поляна. Я ей обещал…
– Что?
– Помочь…
Мобильник всё гремел и гремел, вибрация почти столкнула его со стола, а воли поднять себя с постели как не было, так и не появлялось.
Осень улыбнулась и сунула телефон Алею в руку.
– Да, – не своим голосом пробасил тот. – Я. Поляна? Утро добрым не бывает. Да, я помню. Когда? Через час?! А попозже… что, сколько? – Он рывком сел и с опаской выдохнул: – Осень, сколько времени?!
Та кинула взгляд на часы.
– Половина первого.
– Блик!
– Суббота же, Алик.
«Половина первого, – повторил про себя Алей. – Сколько же мы… пробыли у Старицы?»
Выйдя в рощу-интерфейс, они угодили из вечера в полдень. Солнце не показывалось над сказочной рекой, но пелена облаков была такой тонкой, что на береговой песок ложились едва приметные тени. Алей смутно припоминал: время шло, а тени не менялись – светило оставалось неподвижным. Осень предупреждала, что время в Старице отдельное… В первый раз Алей не успел спросить, насколько отдельное и какое именно, а во второй ему было не до того.
И к тому же он совершенно не помнил, каким образом попал обратно.
В прошлый рейд Осень велела ему закрыть глаза, потом легонько толкнула сзади в плечо, и Алей очнулся в белой переговорке над ноутбуком, а вчера… не уснули ли они прямо там, на травяном ковре?
Осень встала.
Алей глянул на неё, уронив руку с мобильником на постель. Тихо, медленно вздохнул и улыбнулся. Розовое тело девушки источало едва уловимое, но внятное обещание сладости, точно было вылеплено из мармелада…
Осень взяла со спинки стула его рубашку и завернулась в неё.
– Я приготовлю завтрак, – сказала она, – а потом поеду. Обещала маме сегодня навестить.
Алей моргнул. «Хорошо, что ИскИны не ревнуют», – мелькнула у него мысль. Потом он осознал, наконец, услышанное, и встрепенулся: