Перед глазами расплывались красные круги, кровь шумела в ушах, сердце билось так сильно, что, казалось, сейчас разорвется. Дрожа от ненависти, с трудом соображая что делаю, я кинулась за Ники с одной мыслью – убить подлеца, стереть с лица земли, чтоб и духу его не осталось. Но, без всякого предупреждения, рука Джеррита схватила меня и потянула назад.
– Пусть он уходит, Лаура, – коротко приказал он. – Боюсь, что Николас выбрал для себя путь разрушения, что очень печально. Он еще будет раскаиваться в содеянном, но, мне кажется, что все произойдет слишком поздно, чтобы что-нибудь можно было изменить.
Молодость свою брат потратит зря, – а это наказание самое худшее.
Джеррит говорил с закрытыми глазами, поэтому я не могла понять, о чем он думал, чтобы узнать его мысли. Поверил ли этот человек убийственным словам Ники обо мне? Презирает ли он меня теперь, желая отделаться побыстрее? Ответа не было. Я непроизвольно вздрогнула от мысли, что если Джеррит откажется жениться на мне, тем более теперь, когда уже назначен день свадьбы, то ему придется как-то объяснить свой отказ нашим семьям и, вероятно, он скажет правду. Мне не пережить стыда.
– Это была ложь, Джеррит, – с мольбой настаивала я, потому что вдруг мне стало очень важно, чтобы будущий муж поверил, – и была еще одна особенная причина, которую не следовало отрицать, – это избежать позора.
– Что сказал Ники… было ложью.
– Так ли это, Лаура?
– Да.
Он ничего не ответил. Вместо этого взял пальто, которое ранее набросил мне на плечи. – Пойдем, – сказал он. – Ты вся дрожишь от холода.
Медленно его рука обняла меня за талию, чтобы поддержать на острой гальке, и мы пошли к маленькой, в форме зазубренного полумесяца, нише в стене, которую природа создала за века. С обеих сторон ниши протянулись горбатые черные скалы, закрывая ее от ветра, а внутри рассыпался мелкий песок. Здесь Джеррит отпустил меня и, к моему удивлению, протянул руку и отбросил спутанные волосы с моего бледного лица. Казалось, целую вечность его глаза напряженно всматривались в мои. Затем Джеррит вдруг отвел от меня свои руки и прижал их к бокам, сжав кулаки. Он отвернулся, уставился на океан и долго смотрел на него, плотно сжав зубы, прежде чем опять обернулся ко мне. Затем, не дотрагиваясь до меня, Джеррит, наконец, нарушил тягостное молчание, воцарившееся между нами.
– Итак, Ники лгал, да? – хриплым от раздирающих его чувств голосом спросил он.
– Да… да, – прошептала я с надеждой и беспокойством.
Чувства и мысли путались, когда глаза Джеррита мрачно смотрели в мои, пытаясь прочитать в них все тайны души и сердца.
В это мгновение мой внутренний мир резко отличался от того тихого местечка на берегу, где мы стояли, как будто какая-то неведомая сила сплела вокруг него волшебный кокон, окутывая нас тонкими складками, успокаивая ночь, ветер и море.
– Докажи мне, Лаура, – мягко потребовал он. – Докажи мне, что Ники лгал.
Я задохнулась, потому что трудно было ошибиться, что Джеррит имел в виду, хотя то, о чем он просил, было невероятным. Но каким иным способом можно было доказать правду? Если я откажу ему, мой будущий супруг может с презрением отвергнуть меня, поверив в ложь о том, что брат уже попользовался мной. Он требовал у меня выкуп. Другого выбора не было.
Возможно, все мои мысли отражались в глазах, потому что ни один мужчина еще никогда не смотрел на меня так, как Джеррит сейчас. Он как будто знал, что через несколько минут овладеет этой девчонкой, и та беспрекословно уступит и будет принадлежать ему до конца своих дней. От этой мысли у меня перехватило дыхание, а по всему телу разлилось какое-то никогда ранее не испытываемое мной ощущение, заставившее задрожать от страха и ожидания. Что следовало от него ожидать? Будет ли он ласков со мной, или безжалостен, как Ники? Ответа не находилось, пульс на шее забился, а во рту пересохло. Мне казалось, что как только этот человек до меня дотронется, я рассыплюсь, как стекло.
С моря дул сильный ветер, неся с собой соленую морскую пену. Мне казалось, что я прижимаюсь к телу Джеррита, слизываю соленый пот и ощущаю его резкий вкус. Меня захлестнула волна незнакомого, тлеющего огня, который вдруг стал таким сильным и неистовым, что даже пугал меня. Мои губы раскрылись; язык появился, чтобы смочить их. Тихий, бессвязный звук вырвался из горла, когда я медленно качнулась в сторону Джеррита, притягиваемая к нему какой-то непреодолимой силой.
Каким-то образом он подтвердил мои мысли, что я хочу этого мужчину, хочу всеми фибрами своего существа. Мне просто было необходимо, чтобы Джеррит смыл с меня поцелуи и следы Ники, поставив свою собственную метку. Возможно, завтра я пожалею об этом, мне будет стыдно и придется раскаяться в том, что отдалась ему. Но сегодня существовали только песок, море и Джеррит.
Мои руки сами обвили его шею; вся дрожа, я подняла к нему лицо и коснулась губами его рта. Чего нужно было ожидать от Джеррита? Его пальцы грубо вцепились мне в волосы, приподнимая голову вверх, заставляя смотреть ему прямо в глаза.
– Не искушай меня, Лаура, – резко предостерег он, – по крайней мере, до тех пор, пока не узнаешь о последствиях, которые я тебе обещаю. Я беру тебя, а что я беру, то никогда не отдаю. Так или иначе, для тебя уже не будет обратного пути, когда эта ночь закончится.
– Да, это мне известно. – Я немного подумала, а потом крикнула: – Тогда возьми меня, Джеррит! Покончим с этим! Я не прошу у тебя сострадания, только немного нежности, потому что я еще девственница.
– Тогда ты найдешь во мне все, что только пожелаешь, сердце мое, – ласково ответил он, – потому что я люблю тебя. Я всегда любил тебя. Просто из-за Ники ты меня никогда не замечала.
Его признание было как шок. Мне трудно было что-либо сказать. Я никогда и представить себе не могла, что Джеррит любит меня, возможно глубоко и страстно, в отличие от Ники. Его слова были произнесены искренне, потому что ему не было нужды говорить это. Все равно я бы досталась ему. О боже! Все эти годы… Неужели я была настолько слепа? Из глаз брызнули слезы: любить брата, который не любил меня – и так мало знать о том, кто любит.
– О, Джеррит… Джеррит! – всхлипнула я. – Что же я наделала! – и отвернулась, чтобы он не смог увидеть боль и раскаяние на моем лице.
Но молодой человек не позволил мне страдать одной.
– Успокойся, моя любимая, – тихо сказал он, обнимая и прижимая к своей груди, осыпая волосы поцелуями. – Успокойся, я вовсе не хотел, чтобы ты плакала. Мне хотелось, чтобы ты знала: я хочу сделать тебя своей сейчас и навсегда и излечить твои внутренние страдания.
– Но как ты можешь быть так добр ко мне, зная, что я не лю…
– Тихо, я говорю! – он прижал пальцы к моему рту. – И позволь мне любить тебя. Пока этого достаточно.
Он расстелил свое пальто и потянул меня вниз. Боязнь этого человека исчезла. Я только опасалась не понравиться, потому что совершенно ничего не смыслила в этом, а то, что познала ранее, этой ночью, оставило у меня ужасные впечатления. Его поцелуи, быстрые и легкие, как крылья бабочки, покрыли мои веки, губы, виски. Я даже и не подозревала, как медленно может язык мужчины обвести мои губы, прежде чем проникнуть во влажное тайное местечко внутри. До сих пор мне не было известно, как медленно и ласково могут мужские руки скользить по обнаженной коже, вызывая во всем теле какую-то особенную дрожь и с легкостью возбуждать мою грудь, делая соски твердыми.
Сладкие, чувственные губы и сильные, гибкие руки Джеррита сделали свое дело. Я с радостью приняла его ласки. Губы приоткрылись, как распустившийся бутон, и потянулись к его рту; пальцы напряглись, когда коснулись его упругого тела, столь отличного от моего, и почувствовали, как оно напряглось. Джеррит был такой высокий и сильный, что я почувствовала себя маленькой и слабой в его объятиях, – ивовый прутик, который этот мужчина мог либо согнуть, либо сломать по своему усмотрению. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль: «Неужели он так же легко войдет в меня?» Я слегка вздрогнула от нее. Как бы догадываясь о моих опасениях, Джеррит крепче обнял меня, будто боялся, что девушка подобно испуганной птице улетит и лишит его того, чего он так жаждет.