– Колдунья! – пробормотал Джеррит. – Что ты со мной сделала? Я схожу с ума от страсти к тебе. Мне никогда не насытиться тобой. Никогда! Я убью каждого, кто попытается забрать тебя у меня, клянусь! Никто и никогда не узнает тебя вот так, как я… Джеррит на все времена оставит на тебе свое клеймо, вот так… и вот так! – шептал он, целуя и лаская меня. – Прикоснись ко мне, дорогая… Видишь, как я хочу тебя? Откройся для меня… О, да, Лаура, любимая. Да… да.
Его руки сжимали мои груди, гладили живот, бедра. Мое тело вздрагивало от удовольствия, когда они касались его. Язык разжигал во мне пламя. Я чувствовала себя, как огненное колесо, зажженное в ночи, крутящееся, пылающее, разбрасывающее в разные стороны разноцветные искры, постепенно погружаясь в темноту, в то место, где время не имело значения, а были только сладостная боль и страстное желание. Для меня не существовало никого и ничего кроме Джеррита. Совершенно бездыханная, я ласкала его, вкушала аромат его тела, обвивалась вокруг него. Мои длинные темные волосы привязывали разгоряченного Джеррита ко мне. Я чувствовала на затылке его горячее дыхание… Мое тело изгибалось, когда он осыпал мелкими поцелуями спину вдоль позвоночника, ягодицы, внутреннюю часть бедер. Я извивалась, стонала от желания, а Джеррит впитывал влагу из моего секретного источника… Так продолжалось до тех пор, пока я глухо не застонала и, извиваясь всем телом, слепо прижалась к любимому, изнывая от желания.
И тогда Джеррит с силой взял меня, неистовый, в своей страсти, как море. С моих губ сорвался сладкий стон, который взлетел на крыльях парящего высоко ветра и эхом прозвучал в ночи, а потом затих…
ГЛАВА 17
ТРЕУГОЛЬНИКИ В ТРЕУГОЛЬНИКАХ
Оборотись, они в последний раз
На свой недавний, радостный приют,
На Рай взглянули: весь восточный склон,
Объятый полыханием меча,
Струясь клубился, а в проеме Врат
Виднелись лики грозные, страша
Оружьем огненным.[11]
На следующее утро дядя Драко вызвал Николаса в кабинет, где они пробыли вместе около двух часов. Никто никогда так толком и не узнал, что произошло между ними, но после этого Ники продал свой корабль «Свободное сердце» и остался в Хайтсе, явно враждебно настроенный ко мне. Чтобы успокоить невестку, дядя Драко сообщил, что строго настрого приказал сыну оставить меня в покое, чтобы между мной и им или между ним и Джерритом не возникало никаких конфликтов. Далее дядя Драко добавил, что сообщил ему о смерти Клеменси, утаив кое-какие факты, в том числе и тот, что именно Ники виноват в ее падении. Однако, дядюшка Драко поступил неправильно, не сообщив вернувшемуся, кто родители Родеса. Нам с Джерритом не стоило бояться, что Ники заберет от нас своего сына.
Что думал мой муж об этом, я не знала, но подозревала, что его чувства были смешанные. Было заметно, что этот человек любил мальчика и поэтому не хотел его потерять. Но меня постоянно преследовала мысль, что Джеррит, должно быть, думал о том, как бы он сам себя чувствовал, если бы кто-нибудь утаил от него, что Рэнсом его сын. Вероятно, старший брат решил, что с Ники поступили очень несправедливо. Я же была только благодарна дяде Драко за его решение: я любила Родеса как своего собственного сына, и каким образом мы смогли бы объяснить все это остальным – даже не предполагала. Хотя, тем не менее, должна признаться, что иногда испытывала чувство вины перед Ники, но очень быстро преодолела его.
Я не думала, что он был бы очень хорошим отцом, потому что зачать ребенка еще не значит любить его или хотя бы быть заинтересованным, кем тот вырастет. Живой пример этому – отношение моего деда Найджела к своей единственной дочери, моей тете Мэгги. Она рассказывала мне, что этот злой человек ненавидел родную дочь, предпочитая ей своих пасынков, папу и тетю Джулиану. Отношение Ники к близнецам было и не строгое и не снисходительное. Когда мои дети выбегали из детской, он смотрел на них неодобрительно, как будто те были существами из другого мира. В основном кузен игнорировал их, если только мальчики каким-либо образом не привлекали его внимание. В этом случае он сразу же наказывал племянников, может быть из-за того, что это были дети Джеррита, не могу сказать.
Я помню, как однажды, когда Родес был особенно надоедлив (потому что к тому времени мальчишки достигли возраста, когда «нет» стало их любимым словом). Ники обозвал его «страшным маленьким монстром» и, накричав на него, сильно отшлепал, отчего бедный ребенок заплакал. Затем он потребовал, чтобы няня Энни, так мы называли ее, отнесла малыша наверх. С этого дня оба, и Родес и Рэнсом, казалось, стали избегать Ники. А я уже чувствовала себя не так плохо оттого, что мы сохранили в тайне, кто родители Родеса. Джеррит, когда узнал о случившемся, очень разозлился, и холодным тоном объявил Ники, что впредь за любые шалости детей, их будет наказывать отец. Из этого я сделала вывод, что он, видя отношение Ники к близнецам, тоже уже больше не чувствовал себя виноватым в том, что скрыли, кто родители Родеса.
За исключением этих временных осложнений жизнь, к моему удивлению, опять вошла в свое русло. Ники занял свое прежнее место в семейном бизнесе (он занимался лошадьми и работал на каолиновых разработках), и постепенно отношения между всеми нами более-менее наладились. Даже тетя Мэгги с облегчением вздохнула, надеясь, что все обиды теперь забыты.
Но хотя Джеррит и я были готовы предать забвению прошлое, Торн этого сделать явно не собирался. Его гневу не было предела, когда в следующем 1846 г. стало очевидным, что с возвращением «Свободного сердца», наконец-то прибыл и корабль Элизабет. Хотя их нельзя было назвать идеальной парой, она и Ники начали с того, что оставили, когда средний сын Чендлеров скрылся из Хайтса, как будто и не было этой трехлетней разлуки. По-видимому, Лиззи была по-прежнему влюблена в него. Но я подозревала, что Ники не любил ее. Этот тип был из тех мужчин, которые не могут долго обходиться без женщины. Он скучал, искал развлечений и расстраивался, что не имел у меня успеха. Я же со своей стороны старалась не оставаться с ним наедине. Поэтому он решил заняться Лиззи, чтобы использовать ту для своей же выгоды, в чем никто не сомневался. Хотя девица и обладала какой-то животной хитростью, честно говоря, она не была слишком смышленой, а ее тщеславие было всем известно. Я догадывалась, Лиззи подозревала, что Ники на самом деле не любит ее. Откровением явилось несчастье, пришедшее так внезапно.
Но я опять забегаю вперед. Сейчас мне необходимо рассказать вам, как после бурных ухаживаний и слишком скороспелой помолвки, Лиззи каким-то образом, к моему величайшему удивлению, умудрилась привести Ники к алтарю. После всех этих долгих лет она не позволила ему соскочить с ее крючка.
Я так и не узнала, почему Николас Чендлер женился на ней. Вероятно, у него было несколько причин, чтобы так поступить. Не последним, конечно же, был тот факт, что он опять пытался вернуть себе хорошее расположение дяди Драко, видимость того, что решил остепениться и завести, как Джеррит семью. Может быть, от этого отец смягчится? Ники также двигало желание наказать Торна, и каким-нибудь образом прибрать к рукам Хайклифф Холл, несмотря даже на то, что Снобхан только что родила своего малыша, прекрасного маленького мальчика, названного Филиппом. В этом малыше никто, даже я, не сомневался, что он сын ее и Торна. Но, возможно, Ники надеялся доказать обратное или верил в то, что ребенок, такой маленький и хрупкий не выживет. Не знаю. Какой бы не была причина, он решил отказаться от своей холостой жизни и затянуть все узлы. Но все равно, у меня было какое-то ужасное предчувствие. Я всем сердцем верила, что последствия их с Лиззи брака будут плохими. Но это уже было невозможно предотвратить.
Хотя дядя Эсмонд тоже был не в восторге от жениха, выбранного дочерью, он все же был идеалистом по природе и радовался тому, что Элизабет не осталась старой девой, и поэтому не очень-то пытался отговорить ее от этого брака. Тетя Джулиана тоже ужаснулась от мысли, что «Цыганский язычник», так женщина называла Ники, станет ее сыном по браку. При каждом удобном случае она принималась громко бормотать, как бы про себя, что ей не пережить этого и Лиззи станет ее смертью. Но все равно, тетушка тоже не стала сильно возражать. Лиззи уже было 27 лет и никто бы уже не женился на ней. Поэтому тетя Джулиана ничем не могла помешать свадьбе. В конце концов, ей пришлось смириться с неизбежным. Получив строгие нравоучения от бабушки Прескотт Чендлер о том, что должна делать мать невесты, она полностью погрузилась в свадебные хлопоты.