– А ты думаешь мне это надо? Она шлюха, Николас! Моя жена и твоя любовница – шлюха! Что скажет твоя дочь, если узнает, что ее мать отдает себя любому мужчине, который попросит, даже не обременяя себя тем, чтобы заплатить ему. Или ты думаешь, что был у нее единственным?
– Нет. Она поступала так, потому что хотела видеть в своей постели настоящего мужчину, а я, признаюсь честно, получал определенное удовольствие, наставляя тебе рога, Торн! – Ники замолчал, а когда заговорил снова, его голос звучал более решительно. – Начинай считать, Джеррит. Наш трусливый кузен и так долго протянул время, пытаясь оскорбить меня.
– Ты не сделаешь этого, Ники, – настаивал Джеррит, стиснув от гнева челюсти. – Это безумие, говорю тебе! Теперь мы знаем, что Торн виновен во всех беспорядках на разработках. Нам нужно только обратиться в суд и потребовать наказания.
Я чуть не задохнулась от такого открытия. Вот оно что! Это Торн, больше всех возмущавшийся из-за того, что дядя Драко унаследовал разработки и знающий, что они были основным источником заработка Ники, сделал ход, который, по его расчетам, нанесет наибольший удар по Чендлерам.
– Ты глупец, Джеррит, если думаешь, что папа согласится с этим, – заявил Ники. – И без того в семье достаточно скандалов. Неужели ты думаешь, что он собирается выносить сор из избы? Неужели ты искренне веришь, что дядя Эсмонд позволит посадить в тюрьму своего собственного сына? Нет. Торн как всегда избежит наказания. Но только не на этот раз. Об этом я позабочусь лично. Начинай считать, Джеррит.
– Нет.
– Тогда я сам это сделаю. Отойди в сторону, Джеррит, а то попадешь под пули. Спина к спине, Торн. Двадцать шагов, а потом поворачиваемся и стреляем. Или ты уже испугался и передумал?
– Спроси меня об этом, когда прольется твоя кровь, гадкий кобель! – насмешливо проговорил Торн, хотя мне показалось, что он испуган.
Джеррит и Ники оба были превосходными стрелками. Они могли прострелить значок на игральной карте с расстояния пятидесяти шагов. Но я догадывалась, что гордость Торна не позволит ему повернуть назад, и, насколько мне было известно, за эти годы он более-менее научился владеть оружием. Возможно, этот гнусный тип действительно верил в то, что сможет убить своего противника.
– Помолись, мерзкий педераст, – насмехался Ники. – Скоро ты встретишься с Создателем – в аду!
Пораженная, я словно во сне наблюдала, как они развернулись и стали спинами друг к другу. Правые руки подняты вверх, а пистолеты направлены в небо. Я все еще не могла поверить, что это может произойти, что они действительно собираются стрелять друг в друга, и что Джеррит не сможет каким-то образом помешать им, хотя, честно говоря, не знаю, что он смог бы сделать для этого. Ники и Торн оба были взрослыми мужчинами, и сами решали, как им вести себя.
– Один. Два. Три…
Слова зловеще отдавались в ночи, нарушая тишину. Я так сильно прикусила губу, что почувствовала вкус крови и изо всех сил старалась не закричать, когда мужчины начали расходиться в противоположные стороны. На черном бархатном небе, как блестящая жемчужина светила луна. Звезды сверкали как алмазы, освещая карьер и лица присутствующих: смуглое и беспощадное Ники; бледное и покрытое капельками пота Торна. Издалека, нарушая тишину ночи, доносился крик кроншнепа.
– Семь. Восемь. Девять…
Я слизала кровь и провела языком по губам, чтобы смочить их. Пульс бешено бился; сердце вот-вот готово было вырваться из груди. У меня было такое ощущение, что я пробежала большое расстояние и не могла сейчас перевести дыхание. Все их жизни – Ники и Торна – очевидно, были созданы только для этого ужасного момента. Через несколько секунд, возможно, один из них будет мертв…
– Пятнадцать. Шестнадцать. Семнадцать…
К своему ужасу я увидела, как Торн поворачивается раньше времени, держа наготове пистолет. Он повернулся рано – негодяй – прежде чем был окончен счет. И тогда я закричала, пронзительно и страшно. Несмотря на то, что Джеррит бросился, чтобы закрыть собой Ники, Торн прицелился и выстрелил. Братья упали на землю и покатились. Они были так похожи, одетые в одинаковые черные костюмы по случаю вечеринки в честь Анжелики, что я не могла отличить кто из них кто.
Только один из мужчин встал.
И тогда я словно потеряла рассудок. Я с криком и плачем бросилась вниз по крутому склону карьера. Мне не терпелось узнать, кто же из братьев лежал на земле, или, даже – был ли он жив. Тот, который стоял, взглянул на меня, ужаснувшись, увидев, что кто-то посторонний спотыкаясь бежит по дну карьера. А потом медленно поднял пистолет, прицелился в Торна и хладнокровно нажал на курок. Какое-то мгновение Торн стоял, я даже подумала, что он чудом остался невредимым. Но потом мужчина вдруг покачнулся; его тело начало медленно опускаться вниз.
Он умер еще до того, как упал на землю.
ГЛАВА 20
ПОСЛЕДНЕЕ ПРОЩАНИЕ
Как дорог поцелуй в воспоминаньях после смерти.
На тех губах, назначенных кому-то, но не мне;
Глубокий, как любовь, летящая, бурлящая потоком…
О, смерть, о, жизнь, их больше не вернуть тебе!..
Торна убил Николас. Еще не успев добежать до братьев, я почувствовала, что что-то здесь не так. Джеррит лежал на дне карьера, из раны на плече лилась кровь, окрашивая в алый цвет белую глину вокруг. Торн никогда не был умелым стрелком. Хоть он и целился в Ники, его пуля прошла сквозь Джеррита. Но мой муж, благодарю тебя, Боже, был жив. Ранение оказалось не опасным. Я быстро опустилась на колени и начала рвать на бинты нижнюю юбку, чтобы остановить кровотечение и перевязать рану Джеррита, не обращая внимания, что он, стиснув зубы, ругался на чем свет стоит.
– Если бы ты не хотел, чтобы твоя жена поехала за тобой, – колко заметила я, снимая с него сюртук, жилет и рубашку, – не стоило тогда так загадочно исчезать, оставив ее в полном недоумении и беспокойстве. А теперь посмотри, что с тобой произошло!
Потом, конечно же, я так сильно разревелась, что не могла даже перевязать рану, и Ники пришлось сделать это вместо меня. Он довольно умело наложил на плечо Джеррита тугую повязку.
– Я так думаю, что Торн мертв, – мрачно произнес Джеррит.
– Да, – ответил Ники.
Он помолчал, а потом медленно проговорил:
– Ты спас мне жизнь, Джеррит… Рискуя своей собственной… Почему? Ведь я столько вреда причинил тебе и Лауре…
– Ты мой брат, Ники. Я люблю тебя. Но не думаю, что ты когда-нибудь понимал это.
Николас посмотрел в сторону, потом опять на нас и тяжело сглотнул, как будто у него в горле сидел комок, затрудняющий дыхание. Его черные глаза подозрительно блестели в лунном свете. Он пытался справиться с нахлынувшими на него чувствами.
– Нет, – наконец согласился Ники, на его смуглом лице застыло странное душераздирающее выражение. – Я всегда был чертовски занят тем, чтобы одержать над тобой верх, Джеррит. Точно так же, как Торн надо мной. Теперь я это понимаю… Теперь, когда уже слишком поздно. – Его голос, полный сожаления, звучал довольно резко. – Здесь в Англии для меня уже нет жизни, ты знаешь. Мне необходимо, прежде чем кто-либо узнает, что Торн мертв и именно я убил его, убраться отсюда. Иначе, меня арестуют и уж точно повесят… Мне хорошо известно, как сильно сердится на дуэлянтов наша добродетельная королева Виктория. Она, эта толстая, старая корова, сидящая на английском троне, не прощает их.
– Тогда, зачем ты это сделал, Ники? – спросил Джеррит. – С Торном можно было расправиться иначе.
– Но самым верным способом с ним расправился я, правда? Я уже давно подозревал этого ублюдка. Он всегда верил в глупые россказни тети Джулианы о том, что отец и мать подделали или подменили завещание деда Найджела, чтобы прибрать к рукам каолиновые разработки. Торн, на самом деле, думал, что Уилл Анант и Уилл Пенфорт должны принадлежать дяде Эсмонду. А так как те не являлись собственностью его отца и не было никакой возможности их заполучить, он решил разорить их – и меня заодно. Я чувствовал, что Торн явится сюда этой ночью. Ведь сторожа отсутствовали, а все мы были на вечеринке. Поэтому, лишь только он исчез из Хайтса и проскользнул к конюшням, я взял пистолеты для дуэлей и последовал за ним. Я знал, что если поймаю Торна за руку, когда тот будет творить свои злодеяния, и стану угрожать ему тем, что обращусь к властям, этот гаденыш просто рассмеется мне в лицо. Но вызвать его на дуэль… От этого не сможет отказаться ни один мужчина, у которого есть хоть капля гордости, а эгоизм Торна всем хорошо известен. Я знал, что он не сможет отказаться, и таким образом мы, ради нашего же благополучия, избавимся от него.