- Резка стекла... - машинально прочитал Петр Данилыч вывеску на одном из домов.
- Как стекла? - переспросил Иван Макарыч, не отрываясь от вида в свое окно.
- Резко, - сказал Петр Данилыч, и через секунду мы все рассмеялись.
Минут через десять мы наконец-таки миновали светофор, и Петр Данилыч поддал газу на пустынной улице, так что всё неслось на нас и разлеталось в стороны. Мне нравится ездить на машине и смотреть в окно, такие мелькающие, мимолетные впечатления всегда наполняют меня чем-то - как будто воздухом. И я становлюсь легче.
В бассейне мы приняли душ, мои старики все время подтрунивали друг над другом. У Петра Данилыча был живот, а Иван Макарыч был худощав или даже костляв, и они рассыпались друг другу в комплиментах.
- Вы так подтянуты, мой друг, - любезно говорил Иван Макарыч.
- А вашей стройности позавидует жирафа, - с готовностью отвечал Петр Данилыч.
Несмотря на всю их стройность и подтянутость, они все равно были довольно симпатичные на мой вкус, особенно для своих лет. Но это все было так - цветочки. Когда Иван Макарыч натянул на голову поверх своей седой щетины розовую купальную шапочку и из-за своей худощавости стал похож на чупа-чупс, у нас с Петром Данилычем просто случилась истерика. Не сразу, правда, некоторое время она подготовлялась полувзглядами и полуулыбками - пока мы с Петром Данилычем не встретились глазами. Сам Иван Макарыч был невозмутим и даже прихорашивался перед запотевшим зеркалом. Медсестра, сидевшая за столом на входе, слегка приоткрыла дверь раздевалки, но так, чтобы никого не видеть, и через щель попросила нас потише - так громко мы смеялись. Иван Макарыч, щеголяя в своей шапке и зеленых плавках шортиками, подошел к двери, открыл ее чуть сильнее, представ во всем своем неприкрытом обаянии, и совершенно не поведя ни одной своей морщинкой, не знаю, как ему это удается, сказал низким голосом, как неотразимые главные герои в фильмах, где они точно знают, что неотразимы:
- Сеньорита, чем я могу загладить свою вину, за то, что потревожил вас?
- Дурак старый, - сказала она, смеясь, и закрыла дверь.
- Похоже, она твоя, дружище, - сказал Петр Данилыч, хлопнув Ивана Макарыча по костяшке плеча, и они прыснули со смеху как пятилетние.
- Здоровая доля идиотизма еще никому не повредила, - сказал Иван Макарыч, когда мы выходили из душевой к бассейну.
- Да, - подтвердил Петр Данилыч. - Главное, чтобы здоровая! - и он развел руки в стороны, показывая перед собой нечто огромное.
Сначала мы просто поплавали, размялись, Иван Макарыч нырнул рыбкой с бортика, как бы подзадоривая Петра Данилыча, который увидев десятиметровую вышку воочию, по-моему, чуть не передумал, по крайней мере, он стал очень молчалив и сосредоточен. Но передумывать уже было некуда, наверное, сам он понимал это лучше всех.
Когда он все-таки залез на нее, то стоял долго, очень долго. За ним уже собралось четыре человека: два мальчугана, стройная девушка и мускулистый парень. Глядя на последнего, на его отрывистые движения, когда он взбирался по лестнице, я тоже захотел стать таким, когда вырасту.
В конце концов стоявшие позади не выдержали, и стали прыгать, обходя Петра Данилыча, он разозлился, отодвинул этого последнего мускулистого рукой и сиганул с разбегу что есть мочи, вытянувшись в полете солдатиком. Когда он разбежался, мне на секунду показалось, что вот он сейчас прыгнет и перелетит весь бассейн, и у меня внутри все замерло. Но это было только ощущение - он не перелетел, а всего лишь породил цунами, потому что вошел в воду не совсем вертикально, а под небольшим углом.
- Да и нет тут ничего страшного, - сказал Петр Данилыч, подплыв к бортику, весь он был в каком-то возбуждении и губы его не слушались, когда он говорил, но глаза светились детским восторгом и гордостью, а морщинки вокруг глаз улыбались вместе с губами. Теперь он не умолкал, как я в первый раз после зоопарка.
- А ну, дай-ка я тоже прыгну, - сказал Иван Макарыч, должно быть, позавидовав этой перемене, случившейся с Петром Данилычем. Он поднялся на вышку и прыгнул: быстро - не раздумывая, и видимо, в этой торопливости упустил нечто такое, зачем прыгал. Все равно после прыжка он несколько повеселел поверх своего обычного пожилого добродушия, но до Петра Данилыча ему было все же далеко. Разумеется, за ними прыгнул и я, да и не раз. Если бы меня увидела бабушка - как я лечу с этой вышки - то она, наверное, смогла бы обеспечить инфарктами целый дом престарелых.