- Большинство людей, - говорил Иван Макарыч, - умирают плохо, грязно и страшно: валясь головой в какую-нибудь свежевырытую лунку в огороде или большую лужу; в авариях; падают с высоты, разбиваясь в лепешку; от старости и немощи возникают у них какие-нибудь отеки, воспаления во всем теле, опухоли; тонут, и потом их синие тела вылавливают багром и так далее, и так далее. Я так не хочу. Я не хочу, чтобы смерть подкралась ко мне со спины, когда я ее совсем не жду, как это почти всегда бывает. Мне бы хотелось встретить ее лицом и прямо, всмотреться ей в глаза, и умереть с достоинством: закрыть собой амбразуру или гранату, спасти ценой жизни автобус с детьми, самолет. Что-нибудь вот такое.
- Может быть, тогда стоило умереть молодым? - проговорил Петр Данилыч, вынув трубку изо рта, но не отнимая кончик от губ.
- Молодым жалко. Да и не так уж я стар, судя по всему, - мне как-то и сейчас все еще жалко.
Петр Данилыч рассмеялся, а меня наполнило какое-то тревожное чувство, так что пугать совсем расхотелось. Не зная, как же теперь появиться в комнате, я тем же путем и также тихо прокрался назад, чтобы просто хлопнуть дверью погромче и как будто только что войти, открыл дверь - и увидел Икера.
- Уже уходишь?
- Нет, все еще прихожу, - сказал я и сделал ему пригласительный жест рукой, он улыбнулся и вошел, держа в левой руке большую бутыль воды. Иван Макарыч и Петр Данилыч повернулись на наши голоса, я им помахал, а Икер больше не стал ни о чем спрашивать. Люблю таких людей.
После завтрака, мы поехали к месту, где можно арендовать водолазный костюм и нырнуть в глубокую и темную пещеру. Это был небольшой домик на холме рядом с берегом. Здесь нам снова пришлось прибегнуть к дипломатии, чтобы инструкторы, Махери и Иосиф, позволили трем зеленым новичкам замахнуться сразу на пещеру (Петр Данилыч уже один раз погружался во время отдыха в Египте, а Икера забраковали из-за гайморита, но он и сам как будто не хотел).
Нам рассказали что и зачем нужно в снаряжении, как продувать уши, показали водолазные жесты и все такое, что нужно. Потом мы надели гидрокостюмы и босиком стали спускаться с холма к берегу по пологой виляющей тропинке, обсаженной по сторонам какими-то колючими кустами вперемешку с пробивающимися сквозь них сорняками. После одного из изгибов дорогу нам преградили непролазные заросли маленьких диких помидоров. Махери просунул руку вглубь зарослей, и они открылись широкой дверью, оказавшись дряхлым увитым забором. Мы сорвали по несколько маленьких помидорок и пошли дальше, жуя на ходу сладкие, взрывающиеся во рту ягоды.
Земля под ногами была теплая, пропитанная солнцем, немного даже от него уставшая, я ступал по ней, и мне казалось, что я - это совсем не я. Это кто-то другой идет сейчас в костюме, говорит прилипшие английские слова, вообще - путешествует: веселый, вежливый, беспечный, здоровый, улыбчивый. Как преображают нас путешествия. Ведь и Иван Макарыч и Петр Данилыч и Мишка совсем не те - в нашем путешествии я как бы познакомился с новыми друзьями, которые живут внутри старых моих друзей.
Пляж оказался каменистый, с торчащими кое-где из воды скалами, с правой стороны берег возвышался, превращаясь в отвесную жилистую каменную стену. Мы вошли в воду и вслед за Иосифом еще шагов тридцать шли, медленно-медленно погружаясь и преломляясь от щиколотки до пояса. Потом, дойдя до места, где дно начинало стремительно превращаться в глубину, мы надели ласты и маски, еще раз все проверили и стали погружаться.
Пещера находилась справа в скалистом береге, до нее было метров сорок, и пока мы преодолевали это расстояние над коралловыми полями и тонкой зеленой колосящейся травой, которую любят есть кошки и собаки, нам повстречались: задумчивый осьминог и еще другой осьминог, похожий на разукрашенного африканского шамана; странного вида рыбы-палки и грузовые рыбы-контейнеры; занятые рыбы, проспешившие мимо нас и исчезнувшие; черная пятиконечная звезда, как будто сдувшаяся; шпроты на свободе; дымящиеся усы странного фиолетового существа; большая и усталая губастая рыба, на которой в учебнике географии держится древняя, лесистая земля.
Справа тьмой своего чрева обозначился вход в пещеру, огромный и величественный, как ворота грандиозного католического храма. Золотые рыбки мелькали в лучах фонарей, мы оставили позади вход и продвигались все дальше вглубь, своды постепенно сужались, и мне казалось, будто звучит орган. Подводный тоннель начал вдруг таинственно изгибаться, обещая неизведанное, - и закончился. Мы осмотрели разноцветные стены и сундучок с драгоценной бижутерией, специально для туристов, и поплыли назад, к синеющему и мерцающему пятну выхода. Вот такая пещера.