У выхода нам повстречалась двухметровая мурена, похожая на пестрое кашне, виляя, она как будто скалилась и старалась от нас уплыть. После нее мы еще были представлены двум пышным полиэтиленовым медузам, похожий на детский экскаватор рак ехал куда-то по выдуманным делам, а в углублении коралла паук делал рыбе массаж головы, и ей нравилось.
Доплыв до того места, откуда началось наше погружение, мы поднялись из воды, отплюнули регуляторы, сняли маски и вдохнули нагроможденье свежего воздуха, от которого, а может, от вертикального положения, у меня закружилась голова, я шагнул в сторону и совсем чуть-чуть не упал, закрыл глаза - и через несколько секунд под вздохи пульса голова и тело вернулись ко мне. Под ногами мелькали редкие рыбешки, камни выглядывали из песка гранями и углами, водоросли качались в такт, мы шли медленно и тяжело, ощущая на спине тяжесть протонного блока или реактивного ранца. Петр Данилыч и Иван Макарыч впереди, я сбоку и чуть позади, за мной Мишка и два инструктора. Икер ждал на берегу и, увидев нас, помахал. Рисунок неба меж двух облаков над ним напоминал голубой бумеранг или букву V.
Вода уже дошла нам до колен, когда Иван Макарыч вдруг вскричал:
- Смотри! - и отдернул за плечо Петра Данилыча, сам по законам физики подавшись чуть вперед.
Я успел заметить только, как нечто похожее на покрывало ускользает в толще воды, двигаясь в сторону от нас у самого дна - словно его ожившая крылатая часть.
- Что это было? - спросил я у Махери.
- Скат, - объяснил он.
- Какой большой.
- Это средний.
Мы сделали еще несколько шагов, и я явственно увидел красный чернильный след, тянущийся за левой ногой Ивана Макарыча.
- Смотрите, кровь!
- Да там царапина, ничего страшного, - сказал Иван Макарыч с обыденной интонацией.
- Давай остановимся, посмотрим, - сказал Петр Данилыч, встревоженный.
- Да ладно, идем, на берегу сейчас посмотрим, - Иван Макарыч посмотрел на него и сделал кислое лицо. - Говорю же, ничего там страшного, просто поцара-пал, - и Иван Макарыч пал, Петр Данилыч ухватил его за руку и удержал, так что нос Ивана Макарыча пролетел в сантиметре от воды и оказался на груди Петра Данилыча. Мы стали снимать с него баллон, Икер скинул сандалии и побежал к нам, плюхая по воде.
На носилках из рук мы донесли Ивана Макарыча до берега и положили на землю. Он был бледен, дышал хрипло, с присвистом, губы потемнели. Приоткрыв глаза, он обвел нас спокойным взглядом и что-то сказал. Только Иосиф нервно ходил вокруг с телефоном в руке, а мы все стояли на коленях вокруг Ивана Макарыча, но все равно не услышали, что он сказал.
- Ты что, Иван Макарыч, нога болит? - говорил я, показывая глазами, где нога.
- Нет, не болит, - отвечал он. Махери разрезал ножом костюм на левой ноге, там действительно была только царапина.
- Какая замечательная смерть, - вдруг услышали мы хриплые, порывистые слова, я оторопел, не зная, что делать.
- Ну что ты, Вань, какая... - попытался успокоить Петр Данилыч, но Иван Макарыч не слушал:
- Спасти жизнь другу - лучшая смерть, - он говорил хрипло и медленно, внутри его словно что-то клокотало, - лучшая смерть, которая может быть у человека, - он попытался кашлянуть, но издал только хриплый шум, я взял руку Ивана Макарыча - она была холодна и безжизненна. - Увидимся на том свете... или на той темноте, как повезет, - сказал он и улыбнулся своей старческой, бледной, и такой милой улыбкой. Глаза его закрылись.
В переносице и между глаз у меня защекотало, и полились слезы, я держал руку Ивана Макарыча и, кажется, сжимал ее изо всех сил. Икер вдруг истошно закричал: «Нет, нет!» - и побежал по тропинке наверх, к дому на холме, скрывшись за колючими зарослями.
Петр Данилыч кажется что-то говорил или кричал инструкторам, они показывали ему телефон и как будто старались успокоить, Мишка наклонился и стал шлепать Ивана Макарыча по щекам, но тщетно, вдруг где-то на дорожке раздался резкий вскрик Икера, также резко прекратившийся, я поднял голову, осмотрел всю картину, берег, безучастное море, небо, где бумеранг или букву V поразила трещина, разделив на две части. Я смотрел на эти беспечные облака с немым вопросом и вдруг беспомощно разрыдался в голос, опустив голову, содрогаясь всем телом и прижимая руку Ивана Макарыча к своим коленям, слезы падали прямо на нее.