Джек глазами снова велел ей бежать, и в этот момент солдат в раздражении так пихнул его, что он чуть не полетел вперед.
Миранда как фурия налетела на испанца. Она что-то возмущенно тараторила, видимо, давала хорошую взбучку. Стражник оторопел от ее напора, как, впрочем, и все остальные.
Джек сразу воспользовался моментом. В мгновение ока схватил Миранду за плечи, повернул и вытолкнул во двор. Почти одновременно он сделал выпад и подставил кинувшемуся за ней солдату подножку, схватил его и бросил на остальных и сбил их с ног. На какую-то долю секунды, прежде чем захлопнуть дверь, Джек задумался, не последовать ли ему за Мирандой. Но стражники уже поднимались на ноги и хватались за оружие, и Джеку ничего не оставалось, как попытаться их задержать, тем самым дать Миранде возможность убежать. Он захлопнул дверь и закричал изо всех сил:
— Беги!
Затем заслонил проход своим могучим телом. Одного солдата он быстро сбил с ног, зато другой, обнажив саблю, бросился на него. Джек сделал ложный выпад вправо и неожиданно ударил наотмашь по запястью правой руки врага. Тот выронил свой клинок. Джек молниеносно подобрал его за эфес, пронзил солдата его собственным оружием и повернулся к следующему противнику, медлившему с атакой из-за смерти товарища. Джек ухмыльнулся, увидев его растерянность, и почувствовал прилив бодрости. Перед ним блеснул луч надежды. Если он одержит победу над еще одним противником, то у него появится возможность отомстить и присоединиться к Миранде.
Солдат вдруг бросился вперед, но Джек был быстрее и отразил удар. Затем в свою очередь сделал выпад и коснулся кончиком сабли испанца, на груди которого выступила кровь. Сражаться в узком проходе было неудобно, Джек был очень хорошим фехтовальщиком и вскоре стал теснить противника, вынуждая отступать с каждым шагом. Хорошо проведенным приемом Джек выбил из рук врага оружие. Солдат распластался по стене, на лбу его выступили капли пота.
Джек нагнулся и спросил:
— Где де Сеговия?
Затем повторил снова:
—Де Сеговия?
Солдат не подавал никаких признаков жизни, то ли не понимая, чего от него хотят, то ли притворяясь. Внезапно он бросился в сторону, намереваясь бежать, но Джек легко догнал его и сразил одним ударом.
В тот же момент Джек ощутил, что волосы его встали дыбом, он повернулся, но было слишком поздно, и он не смог увернуться от мощного удара. Его оглушили палицей. Ужасающая боль пронзила его, колени подогнулись, и он рухнул на пол. Перед тем как он потерял сознание, ему представилась Миранда такой, какой он видел ее в последний раз. Она смотрела на него с любовью и сожалением, и в глазах ее стояли слезы. Кровь Христова! Он всем сердцем надеялся, что она смогла убежать.
О вот оно, возмездие!
Джек застонал от мучительной боли. Он не сомневался, что уже умер и находится на седьмом кругу ада. Он же был пиратом.
— Я смотрю, ты пришел-таки в себя.
Джек открыл глаза и перестал оплакивать свою участь. Он узнал бы этот голос из тысячи других. Прошло двенадцать лет, и, хотя теперь его враг говорил на плохом английском, а не на своем родном языке, Джек сразу догадался, кто перед ним. Преисподняя была самым подходящим местом для де Сеговии, но ему не удалось его туда отправить. Джек напряг зрение и увидел де Сеговию. Тот сидел на деревянной скамье около двери камеры. В темных волосах виднелась седина, но в остальном он выглядел точно так же, как и тогда на берегу, в Порт-Ройяле.
Со стоном, скорее похожим на рычание, Джек попытался встать, но тут же упал, не успев подняться. Он был скован по рукам и ногам.
— Ты вечно доставляешь мне неприятности, да, Джек?
Насмешка в голосе испанца снова подвигла Джека рвануться к врагу, но судорожное движение вызвало только боль, цепи не дали ему приблизиться к горлу де Сеговии, который все понял и очень развеселился. Его дьявольский смех молотом стучал в голове Джека, смешиваясь со звуками давней резни в Порт-Ройяле.
Испанец тогда тоже смеялся, сверкая зубами и любуясь на поверженный город и подростка, лежащего у его ног.
— На этот раз ты не уйдешь, Джек. Ты попался, и я не упущу тебя, разве что предам медленной смерти за все неприятности, которые ты мне доставил.
— Низкая тварь! — скрежеща зубами, Джек опять попытался добраться до де Сеговии, но ответом ему был издевательский смех, который, казалось, вызывая эхо, сотрясал стены камеры, проникал прямо в мозг.
— Я убью тебя, кровожадный ублюдок, — прошипел Джек, когда мерзкое хихиканье затихло.
— Ты убьешь меня? Ты перепутал, ничтожество, Это я тебя убью. А кровожадными называют пиратов.
— Я может быть и пират, но я не убиваю женщин и детей.
Де Сеговия нахмурил свои густые темные брови, лицо его потемнело.
— Мы сейчас обсуждаем твои преступления. Воровство, разбой, убийства. Все они наказуемы смертью, — голос его все поднимался и поднимался, и, произнося последние слова, он уже визжал.
Он встал и подошел к Джеку, однако было заметно, что он старается на всякий случай не слишком приближаться к скованному пирату.
— Ты с самого начала причинял мне одни неудобства, надо было еще тогда прикончить тебя, но я, дурак, этого не сделал.
— Ты великодушно позволил мне гнуть на тебя спину с восхода до заката, таскать камни и копать рвы, — Джек снова вспомнил два тяжких года рабства и плена. — Скажи мне, Сеговия, ты оставил меня в живых, чтобы упражняться с кнутом?
— Тебе нельзя было доверять, — просто ответил испанец.
— Да, ты и сейчас не можешь мне доверять. Злоба в голосе Джека произвела впечатление на его врага, хотя он и засмеялся, но жилка на его лбу забилась сильнее.
— Смелые слова из уст пленника. Де Сеговия забегал по камере, как будто желая своим видом показать, что Джек — в западне.
— Я не сделаю еще одной ошибки. Никакие пиратские пушки не помогут тебе убежать на сей раз. Сейчас гарнизон крепости готов к отражению любой атаки и с суши, и с моря.
Де Сеговия подошел к пленнику совсем близко, злорадно улыбаясь:
— Десять лет назад, когда я узнал, что ты сбежал, я надеялся, что пираты убьют тебя или ты сдохнешь от малярии. Меня отозвали в Испанию, и я думал, что больше о тебе никогда не услышу. Но даже туда стали доходить сплетни о пирате, который бороздит Испанский Мэйн как хочет, о Джеке Блэкстоуне.
— Я искал тебя, де Сеговия.
— А теперь ты меня нашел, — испанец был страшно доволен своей шуткой. — К счастью, это не принесет тебе удачи.
Руки Джека сжались в кулаки, так ему хотелось вцепиться в горло своего мучителя, который наслаждался этой беседой. Он расхаживал по камере, переваливаясь всем своим бульдожьим телом и изредка поворачиваясь, чтобы видеть, какое действие производят его слова. Джек его уже почти не слушал, как вдруг до него донеслось что-то про Снибли-Крик.
— Я вижу, ты заинтересовался. Я почти поймал тебя там, но, к сожалению, ты проскользнул сквозь пальцы.
— Так это был твой галеон в Снибли-Крик? Как ты узнал?
— О твоем убежище? Ты считал свою гавань надежной? — де Сеговия хихикнул. — Теперь я могу тебе и сказать, все равно уже тебе это не пригодится, слишком поздно что-нибудь предпринимать. — Он наклонил голову. — Я получил записку от того, кого ты никогда бы и не заподозрил. У тебя гораздо больше врагов, чем ты думаешь, мой дорогой пират.
Джек слушал испанца с невыразимым чувством горечи и досады. Наконец он узнал имя предателя. Как он не догадался сам? Кровь застучала у него в висках от мыслей об этом иуде. Де Сеговия прав. Слишком поздно он узнал об этом. Ему уже не придется отомстить.
Рассвет окрасил камеру в серые краски. Рассвет нового дня, когда ему придется умереть.
Странно, но сегодня ему не надо было сдерживаться, шея не давала о себе знать. То тревожное чувство, которое беспокоило его с того дня, когда он стал пиратом, исчезло. Он всегда думал, что в такой день оно будет непереносимым. Вешать, впрочем, его не собираются, если быть точным. Это английская казнь за пиратские подвиги. Его ждет не петля, а зловещая гаррота. Де Сеговия с удовольствием расписывал ему жуткие подробности того, как все это происходит.