На взгляд безоружного, все вооруженные одинаковы.
— Вставай, — сказал один, опрокидывая его очередным пинком.
— Тогда хватит меня сбивать, — выдохнул он.
За это он получил в лицо древком копья и больше решил не шутить. Один из них рванул его за ворот дырявой рубашки и наполовину повел, наполовину потащил за собой.
Повсюду воины, некоторые — верхом. С ними простой люд, видно, здешние жители, удрали от кораблей — а теперь, в слезах и саже, роются в обломках на пепелище. Для погребального сожжения в ряд лежали тела — морской ветер надувал и трепал их саваны.
Но вся без остатка жалость Ярви нужна была ему самому.
— На колени, псина. — Он опять растянулся от удара, и в этот раз его не тянуло вставать. С каждым выдохом он слабо постанывал, а расквашенные губы пульсировали, как один большой комок.
— Что ты мне приволок? — звучный голос, высокий и переливистый, словно пел песню.
— Гетландец. Он выкарабкался из моря позади укреплений, государь.
— Странные дары выплескивает на сушу Родительница Волн. Посмотри на меня, морское созданье.
Ярви робко, медленно, сквозь боль приподнял голову и увидел два здоровенных сапога, мысы окованы потертой сталью. Потом мешковатые штаны в красную и белую полоску. Потом массивный пояс с золотой пряжкой, рукоять большого меча и четыре ножа. Потом кольчугу из стали, увитой золотыми нитями. Потом белую меховую шкуру на могучих плечах — на ней даже оставили волчью голову, в глазах — алые гранаты. Поверх шкуры мерцает дорогими камнями цепь — перекрученные комки золота и серебра: навершия с мечей павших врагов. Их так много, что цепь, трижды обмотанная вокруг бычьей шеи, все равно провисала. Наконец, так высоко, что великану впору, лицо — в морщинах, скособоченное, как кривое дерево. Незаплетенные космы и бороду подкрасила седина, но глаза и скошенный рот улыбались. Улыбкой того, кто рассматривает жуков и выбирает, которого из них раздавить.
— Ты кто, человече? — вопросил великан.
— Поваренок. — Слова с трудом лезли из кровоточащего рта, и Ярви старался засунуть увечную руку поглубже в мокрый рукав, не то она его выдаст. — Я упал в море. — Хороший лгун вплетет в рассказ как можно больше правды, однажды пояснила ему мать Гундринг.
— Сыграем в угадайку? — спросил великан, наматывая на палец прядь своих длинных волос. — Интересно, как же зовут меня?
Ярви сглотнул. Гадать смысла не было.
— Вы Гром-гиль-Горм, Крушитель Мечей, Творитель Сирот, король Ванстерланда.
— Угадал! — Горм похлопал в увесистые ладоши. — Хотя каков твой выигрыш, мы еще поглядим. Я — властвую над ванстерцами. Сдается, властвую и над этими несчастными обездоленными. Над теми, кого твои соотечественники-гетландцы сегодня так вольготно грабили, резали, увозили в рабство, нарушая слово Верховного короля в Скегенхаусе — ведь он запретил вынимать мечи из ножен. Любо ему нашу забаву портить, что поделать. — Горм рыскнул глазами по разоренью. — Как, по-твоему, справедливо ль все это?
— Нет, — севшим голосом пролепетал Ярви, и ему не пришлось лгать.
К королю подступила женщина с черновато-пепельными, почти налысо сбритыми волосами. Ее белые руки от плеч до самых пальцев покрывали голубые узоры. Некоторые Ярви узнал по учебе: знаки для исчисления будущего по звездам, круги в кругах, где начертано, как взаимосвязаны малые боги, руны, что повествуют о величинах, временах и расстояньях — и дозволенных, и запретных. На предплечье в ряд пять эльфийских запястий — осколки далекого прошлого, талисманы неслыханной старины и ценности со вставками-символами, значение которых кануло в пучину времен — пылали золотом, стеклом и сталью.
И Ярви понял, что перед ним мать Скейр, служительница Горма. Та, что отправила голубя матери Гундринг и мирными посулами заманила отца на смерть.
— Какой же король Гетланда приказал устроить здесь бойню? — спросила она трескучим, как у голубя, голосом.
— Одем. — И Ярви с болью осознал, что это правда. Его губы сжались, как от оскомины.
— Итак, лис убил своего братца-волка.
— Подлое зверье. — Горм вздохнул, отстраненно крутя на цепи трофейное навершие. — Верно, к тому все и шло. Верно, как и то, что Матерь Солнце спешит за Отче Месяцем по небу.
— Короля Атрика ты убил. — Сам того не желая, Ярви сплюнул кровавой мокротой.
— Вот как у вас говорят? — Горм поднял могучие длани, оружие на его поясе сдвинулось. — А что ж я тогда не похваляюсь содеянным? Эй, почему скальды до сих пор не воспели сей подвиг? Ужель моя победа недостойна веселья?