— На двух столпах зиждется королевство, — проговорила старая служительница. — Сильный король у нас уже есть.
Не рассмеялся никто. Завидное самообладание.
— Вскоре, божьей волей, у нас будет и сильная королева. — Ярви видел, как затрепетало бледное горло Исриун, когда та сглотнула.
Мать Гундринг поманила Лайтлин и дядю Одема — он один из всей публики казался счастливым — наложить руки на перевязь, освящая союз. Затем, с явным усилием, она воздела к потолку свой посох — трубчатый стержень того самого эльфийского металла, которым поблескивал Черный престол.
— Обет дан!
Вот и все, и Исриун не спросили об ее мнении, равно как не спросили и Ярви. Похоже, здесь мало кого тревожит мнение королей. Уж точно не этого короля. Зрители, крепкая сотня, а то и больше, услужливо вскинулись хлопать. Мужчины — главы величайших среди домов Гетланда, с увитыми золотом пряжками и рукоятями мечей — в знак поддержки лупили себя в широкую грудь увесистыми кулачищами. На другой половине зала женщины — в блеске умащенных волос, с ключами от усадеб на инкрустированных цепочках — пристойно постукивали пальцами по надушенным ладоням.
Матерь Гундринг размотала священную ткань, и Ярви вырвал оттуда здоровую руку, ярко-розовую, в мурашках. Дядя прихватил его за плечо и проговорил на ухо:
— Молодец! — Хотя Ярви просто стоял на месте да подпел следом несколько строк обета — едва ли осознанно.
Гости в ряд повалили прочь, и с гулким стуком Брюньольф затворил двери зала. Исриун и Ярви остались одни — перед богами, Черным престолом, грузом неясного будущего и целым океаном неловкого молчания.
Исриун осторожно потерла руку, в которой только что лежала ладонь Ярви, и уставилась в пол. Он тоже уставился в пол, и не то чтобы на полу имелось много занятного. Прочистил горло. Подвинул перевязь меча. Как ни крути, висит неудобно. Сдается, удобнее уже не станет.
— Извини, — наконец сказал он.
Она подняла голову, одним глазом сверкнув в полумраке.
— За что извиняетесь? — И, вспомнив, неуверенно добавила: — Государь?
Он едва не сказал — за полмужчины на месте мужа, но остановился на:
— За то, что моя семья передает тебя из рук в руки, как чашу на пиру.
— На пиру любой был бы рад ухватиться за чашу. — Она понуро улыбнулась. — Это мне впору просить прощения. Представьте меня королевой. — И она фыркнула, будто не слыхивала шутки глупее.
— Лучше меня представь королем.
— Вы и есть король.
Он опешил. С головой погруженному в свои изъяны, ему оказалось невдомек, что она могла зарыться в своих. От этой мысли, как часто случается при чужих невзгодах, он чуточку приободрился.
— Ты справилась с отцовским двором. — Он посмотрел на золотой ключ у нее на груди. — Забота не из простых.
— А королева управляет делами всей страны! Любой подтвердит: твоя мать — искусница, которой нет равных. Лайтлин, Золотая Королева! — Она произнесла имя, точно волшебное заклятье. — Говорят, ей обязаны тысячью тысяч услуг и за честь почитается стать ее должником. Говорят, у купцов ее слово дороже золота, ведь золото может упасть в цене, но слово твоей матери — никогда. Говорят, менялы с дальнего севера бросили молиться богам и вместо них поклоняются ей.
Девушка говорила все быстрей, и прикусывала ногти, и тянула себя за пальцы, широко распахнув глаза.
— Ходит молва — она несет серебряные яйца.
Впору расхохотаться.
— Вот это, я вполне уверен, неправда.
— Зато она выстроила зернохранилища, и велела прорыть каналы, и отдала под плуг новые земли — и теперь у нас больше не будет голода, когда люди тянули жребий, кому искать житье за морем. — Пока Исриун говорила, ее плечи ползли вверх и теперь сжимались вровень с ушами. — Со всех концов света люди стекаются торговать в Торлбю. Город утроился — даже пришлось пробивать стены, и твоя мать выстроила новые, а потом пробила и эти.
— Да, но…
— Я знаю про ее великий замысел — чеканить все монеты единым весом, и эти монеты разойдутся по всем краям моря Осколков, и ее лик на монетах сделается обеспечением каждой торговой сделки, и она станет богаче самого Верховного короля в Скегенхаусе! Неужто… я? — Плечи Исриун поникли, она щелкнула ключ на груди, и тот закачался на золотой цепочке. — Как, такая как я?..
— На все найдется свой способ, — Ярви поймал ее за руку, прежде чем остатки ногтей снова попали на зубы. — Мать и будет тебе помогать. Она же твоя тетка!