– Сандра! – забарабанил по ней ладонью Бельмас. – Сандра, клянусь, я твой папа! Так сказала твоя бабушка!
– Спасибо за помощь, – отозвалась она. – Но шел бы ты домой, дядя папа.
Как ни уговаривал Бельмас выслушать его, больше не добился ни звука.
– Хорошо, – сдался он. – Мы поговорим днем, ладно? – В ответ тишина. – Чтоб ты не боялась меня, поговорим в людном месте. До свидания, Сандра.
Держава по лицу Бельмаса определил, что дочь не пала на грудь блудному папе. Плюхнувшись на сиденье рядом с Горбушей, он оглянулся назад:
– Слышь, Бельмо, а дочка-то твоя мошенница. Ты не понял?
– Ха! – И на сей раз его распирало от гордости. – Вся в меня!
– Я бы не сказал, что она в тебя, но раз ты так хочешь... – Держава развернулся лицом к лобовому стеклу. – Нам послезавтра к Японцу. Не понравился он мне. Слышь, Бельмо, свинью не подложит Японец?
– Посмотрим.
– Давай стволы достанем? – Держава снова повернулся к Бельмасу. – Неспокойно мне. А со стволами ты кум королю: и припугнуть можно, и вообще...
– Не люблю опасные игрушки, они в руки просятся, – сказал Бельмас. – Запомни, сынок, и не бери их никогда.
Настал ответственный час. Бельмас даже дочь не посещал, готовился к встрече с Японцем, предварительно созвонившись с ним, то есть напомнив о себе. Что ждет впереди? Придется ли применять силу, угрожать, а то и увезти бывшего дружка? Он и на это был готов, но свои деньги решил получить во что бы то ни стало. Хоть из пасти Японца выдрать!
Без десяти минут семь автомобиль остановился у здания. Прошлый раз Бельмас засек время с момента остановки авто до того незабываемого мига, когда он вошел в кабинет. Это профессиональная привычка – точно рассчитывать минуты, а точность, между прочим, вежливость королей. В сопровождении Державы и Горбуши (в шляпах и очках) Бельмо вошел в здание, не посмотрев в сторону охранников. Те даже не поинтересовались, к кому идут посетители в конце рабочего дня, когда офисы быстро пустеют. Очевидно, устали. У лифта произошла заминка, но на такой случай Бельмас выделил пару-тройку минут запасных. Пока лифт спускался, он вытер платком вспотевшую шею.
Двери разошлись в стороны, и на него наскочила та самая дамочка, Ксения. Выронила из рук сумочку без ремешка.
– Простите, – сказала она, наклоняясь.
Бельмас опередил ее, поднял раньше. Ксения, еще раз извинившись, выхватила сумочку и побежала к выходу. Что-то в ней было необычное, впрочем, какая она, так сказать, в быту, он не мог знать. Бельмаса очаровало ее раскрасневшееся взбудораженное лицо. Он смотрел ей вслед, видел через стеклянную дверь, как она прыгнула в машину и просто вылетела со стоянки.
– Долго мы будем стоять? – спросил Держава.
– Красивая женщина, – вздохнул Бельмас, заходя в лифт. – Не бережет себя. Лихачи за рулем – самоликвидаторы. Глаза у нее... ммм... цвета сливы. Спелой сливы.
– Ты б не о бабах сейчас думал, а о бабках, – посоветовал Держава.
– Ты младше меня лет на ...дцать, а рассуждаешь, как старый пень на завалинке. Неужели тебя не привлекают женщины?
– Я их не привлекаю.
– Ну, это дело поправимое, – рассмеялся Бельмас. – А я уж думал, ориентацию решил поменять. – Держава покривил губы. – Шучу, шучу.
Этаж. Бельмас скомандовал:
– Ну, вперед! И да поможет нам бог.
Коридор прошли, никого не встретив. Приемная. В приемной ни души, однако стол секретарши в рабочем беспорядке, наверняка тетя с буклями у патрона. Бельмас не стал дожидаться, когда она выйдет, постучал и сразу открыл дверь.
– А вот и я, – идя к столу, за которым сидел Японец, оповестил он.
Японец не ответил, даже не шелохнулся. По мере приближения к нему у Бельмаса гасла улыбка. Что-то странное было в его позе, пугающее. Бельмас притормозил. Слишком хорошо знаком ему этот тупой и безжизненный взгляд. Конечно, он не мог издали разглядеть пробоину на коричневой рубашке в районе сердца.
– Убили, – выдавил сзади Держава.
У, как резануло слух «убили»! Сразу неприятно защипало в горле, потянуло под ложечкой до тошноты. Естественно, убили. Обычной пулей. Но каково, а?!
Внезапно все трое разом оглянулись на стон, похожий на всхлип. Нет, все же это был стон, причем женский. У стены рядом с дверью полусидела секретарша в буклях, она истекала кровью и таращила еще живые глаза. Бельмас кинулся к ней:
– Кто это сделал? Кто стрелял?
– А... а... а... – только выдыхала она, а глаза молили о помощи.
– «Скорую» вызывай! – бросил Бельмас. – Быстро!
Держава бросился к столу, снял трубку, набрал номер... Но в этот момент раздался тихий, при всем том злой голос Бельмаса:
– Поздно, Маня, пить боржоми – почки отвалились.
Держава оглянулся. Бельмас стоял над секретаршей, вернее, над ее трупом, заложив руки в карманы брюк. Нелепо смотрелись ее ноги, разведенные широко в стороны, а ступни носками внутрь. Голова свесилась на грудь, одна лишь пышная прическа и видна была.
– «Скорая» слушает. Алло! – бойко проговорила в трубке женщина.
– Спасибо, не надо, у нас все умерли, – пробубнил Держава и положил трубку на аппарат. – Мы, кажется, крупно влипли.
– Не кажется, а влипли, – произнес Бельмас, глядя на труп секретарши с простреленной грудью. Внешне он никак не обозначил отношения к ситуации, а она была хуже некуда. – Держава, пальчики сотри с аппарата. Так... – Он заходил по кабинету. – У меня багаж тяжелый, со счета сбился, сколько сделал ходок. У тебя, Держава, одна судимость, у Горбуши одна. Выходит, мы банда. А я главарь преступной группировки. Налицо обстоятельства, отягчающие наказание. Статья 61 УК РФ до моей последней ходки в зону. Не думаю, что ее изменили. А счастье было так возможно...
Он огляделся. Мрачный Горбуша стоял, вперив тяжелый взор в сейф с приоткрытой дверцей. Бельмас быстро подскочил к сейфу, достал платок, взялся за ручку. Разумеется, внутри пусто.
– Сматываемся, Бельмо! – жалобно промямлил Держава. – Как зайдут сюда, хана нам...
– Тихо, тихо, тихо, – пробормотал Бельмас, обводя глазами коршуна кабинет. Нет, просто так он не мог уйти. Теперь стоит вопрос жизни и смерти. – Пальчики сотрите везде, на дверной ручке тоже...
Держава бросился исполнять поручение, а Бельмас, разглядывая пол, шел к трупу. Вот она, гильза. А вон вторая. Осмотрев Японца, Бельмас открыл по очереди ящики стола – нашел деньги. Не долг Японца, а несколько сот долларов. Чтобы вор оставил бабки? Такое в страшном сне не приснится. У ног Японца стоял кейс, Бельмас взял его, начинку смотреть не стал, махнул Горбуше – мол, пора на выход.
Они шли к лифту, прислушиваясь к каждому звуку. Впрочем, в большом здании было тихо. Однако и тишина умеет шуметь. Она дышит, разговаривает, смеется и подкарауливает. Обычный человек не слышит звуков тишины, а Бельмас слышал ее обостренными нервами, чувствовал перемены в ней. Остановившись у лифта, он поднял глаза вверх. Цифры докладывали: второй этаж, третий, четвертый...
– На лестницу! – скомандовал он.
Едва добежали до лестничной клетки и притаились за углом. Лифт остановился, и из него выскочили... менты. И кинулись прямиком в офис Японца, будто там пожар, а они пожарные.
– Вниз, – бросил Бельмас.
Будто включились реактивные двигатели – два этажа троица миновала за считаные секунды. Бельмас выглянул из-за угла – никого. Кивком головы дал понять, что надо идти к лифту. Нажал на кнопку вызова. Вдруг на площадку вышла женщина, а троица дышала, как будто час занималась спортом. Собственно, почти так и было.
– Не дышать, – процедил Бельмас и замер, кося глаза на женщину и умоляя ее: гуляй, тетя, мимо.
Она прошла, с интересом поглядывая на троих мужчин у лифта. В них появилось нечто, привлекающее внимание? Судя по Горбуше и Державе – да, появилось: оба взмокли, рожи раскраснелись, глаза навыкате и с паническим блеском. Наверняка и Бельмас не лучше выглядел. Женщина вошла в какой-то кабинет, пришел лифт. Все трое оперлись спинами о стенки лифта, не имея сил стоять без опоры. А Бельмас ворочал шариками, ведь сейчас главное – выбраться из здания.