Судья во всеуслышание объявил о конце поединка. Трибуны взорвались воплями восторга, а лицо спартанского мальчика перекосилось — то ли от проигрыша, то ли от боли в ключице, куда Ясон ткнул его кончиком меча. Он уже выглядел не опасным бойцом, а всего лишь подростком, расставшимся с мечтой. По его лицу потекли слезы… Ясон не видел этого: на царевича обрушилось ликование зрителей. Он улыбнулся — сначала лишь кончиками губ, а затем широко, от всей души.
Взгляд мальчика нашел отца. Эсон сидел с таким довольным видом, будто самолично сокрушил титанов-гекатонхейров. За спиной царя стоял Пелий — даже его неприветливое лицо выражало намек на одобрение.
Он, царевич Ясон, победитель игр! Лучший мечник среди своих сверстников!.. Какая прекрасная награда для того, кто однажды станет властелином этого города.
Интересно, видела ли бой Аталанта? И какое сейчас лицо у нахального выскочки Одиссея? Впрочем, это не имело особого значения. Аталанта может по-прежнему обижаться, а Одиссей насмехаться сколько душе угодно, но сегодня его день.
На голову мальчика возложили венок. Зрители без устали выкрикивали имя царевича Иолка. Довольный собой, Ясон преисполнился уверенности — казалось, до самого конца игр его ничто не сможет вывести из равновесия.
Он ошибался. Впереди поджидали трудности, которых никто не мог предвидеть.
После боя на мечах предстояло испытание на силу. Для взрослых мужчин это была борьба — излюбленное занятие всех племен и народов, населявших известные пределы мира. В результате изнурительных сражений победу отдали могучему Теламону с острова Саламин. Несмотря на молодость, он с легкостью побеждал мужей, превосходящих его в возрасте, росте и весе.
— Прекрасный боец, — одобрительно отозвался о нем Пелий во время перерыва между схватками.
Эсон согласился, в бороде царя мелькнула улыбка:
— У него большое будущее. Царь Саламина, Кенхрей, славится своими… пристрастиями. Оттого у него до сих пор нет ни жены, ни детей. Этот молодой человек наверняка обратит на себя его внимание, когда вернется с игр победителем.
— Так ведь именно Кенхрей и прислал его сюда. Боюсь, ты опоздал с предсказаниями.
— Что ж, по крайней мере, у старого сластолюбца превосходный вкус.
— Я не знаток, спорить не буду.
Не ведавший, что говорили за его спиной, Теламон уверенно укладывал своих соперников на лопатки. Ни у кого не осталось сомнений в том, что этот островитянин стал сегодня сильнейшим мужчиной арены.
Последними соревновались мальчики. Их ожидало другое испытание: предстояло не драться, а показать свою выносливость. Победит тот, кто сумеет дальше всех пройти по дорожке с тяжелым бревном на плечах.
Участников было много, среди них оказались и Одиссей с Полидевком. Итакийца встретили хлопками и одобрительными выкриками — вчерашний победитель запомнился зрителям.
Ясон уже не раз удивлялся: почему сидевший на трибуне Кастор был таким спокойным? Его брат Полидевк производил впечатление ленивого подростка, которому следовало бы меньше есть и больше двигаться.
Внизу соревнующиеся уже выстроились в длинную линию. Состязание началось!
Первый мальчик прошел с бревном больше двадцати шагов. А вот второй с трудом взвалил груз на себя и сразу же отказался от этой затеи. Третий — осилил восемь неуверенных шагов и рухнул, едва успев сбросить с плеч тяжелую ношу. После каждого подхода на земле делалась отметка, а судьи откатывали увесистое полено к началу.
В середине соревнования лучше всех себя проявил паренек из Фив — так сказали Ясону, который его не знал. Крупный и мускулистый участник прошел без запинки целых сорок шагов, а затем осилил еще шесть, хоть и с большим трудом. Подобного успеха еще никто не мог достичь.
Очередь понемногу редела… Казалось, что награда вот-вот достанется фиванцу.
Одиссей предпочел выступить одним из последних. Когда подошла его очередь, он шагнул вперед и неожиданно легко взвалил на себя тяжелый груз, даже не покачнувшись.
Шепоток среди зрителей не понравился Ясону:
— Хорошо взял.
— Смотри-ка, он поднял бревно без ненужных рывков. Этот итакиец отлично владеет своим телом…
Прищурившись, царевич Итаки следил за тем, как уверенно и ровно шел Одиссей. И сам не заметил, как принялся негромко считать его шаги.
Двадцать восемь… Тридцать шесть… Сорок!
Движения сына Лаэрта стали напряженными. Его мышцы напряглись так, что тело мальчишки казалось выточенным из камня. Опустив голову чуть ниже, он продолжал шагать.