Пилгер уставился на него, потом скосил глаза на серебряный ствол капитана Паркинса. Искривив губу, он опустил ствол и пошел обратно в спальню, даже не взглянув на них. Тело генерала дрожало на полу, потому что Дойл включил дефибрилятор на полную мощность. Рэмси приказал себе не падать в обморок.
— Спускайтесь здесь, — проворчал капитан Паркинс. Фургон стоял в пяти милях от отеля, прямо перед станцией узкоколейки. — Берите такси, поезд, любой чертов транспорт, какой хотите. И убирайтесь.
— Рон, спасибо, парень, спасибо тебе. — Соренсен помог дочке выйти из фургона. Два молодых солдата, которые не смогли стереть удивление со своих лиц, когда увидели трех мужчин и девочку, выходящих из лифта в облаке фиолетовой пыли, сели немного прямее.
— Даже не знаю, что и думать, — зло сказал Паркинс. — Но даже если из-за этого я потерял свои погоны, я должен был… я просто не…
— Не думаю, что ты еще раз услышишь об этой истории, Рон. По меньшей мере по официальным каналам. — Отец Кристабель смахнул пуль с ее волос, она быстро взглянула вверх, как если бы хотела убедиться, что это сделала его рука, а не какого-нибудь незнакомца. — Поверь мне — тебе не нужно знать ничего обо всем этом кроме того, что ты уже знаешь.
— Да, верю, и не хочу ничего знать.
Рэмси тоже спустился на землю, все еще удивляясь, что он жив и опять смотрит на открытое небо. — Благодарю вас, капитан Паркинс. Вы спасли наши жизни.
Паркинс растерянно взмахнул руками. — Господи Иисусе! — Он повернулся к Соренсену. — Ну… Майк, позаботься о твоей жене и этой малышке. Но, кстати, быть может однажды я попрошу тебя все мне объяснить. Ты не против?
Майор Соренсен кивнул. — Как только я буду в состоянии, ты будешь первым, кто все услышит.
Несмотря на жару Кристабель никак не могла согреться и дрожала. Когда военный фургон уехал, Рэмси снял с себя ветровку, стряхнул с нее облако пыли и укутал ее плечи. И только идя вслед за ребенком и ее отцом, сообразил, что дрожит ничуть не меньше ее.
ГЛАВА 3
Беспокойные Дикари
СЕТЕПЕРЕДАЧА/НОВОСТИ: IEN, час 4 (Евр, СевАм) — "Удар в спину"
(изображение: Йохира получает имплантат)
ГОЛОС: Ши На (Венди Йохира) — пленница в штаб-квартире секты злого доктора Мафусаила (Мойше Рейнер), находящейся в сердце Новой Гвинеи. Сможет ли Кэн Стаббак (Каролюс Кеннеди) спасти ее прежде, чем она присоединится к членам секты, готовящим ритуал массового самоубийства? Требуются: 28 членов секты, 5 дикарей, 2 "особых подхалима" доктора Мафусаила. Заявки подавать по адресу: IEN.BKSTB.CAST.
ПАМЯТЬ возвращалась к нему очень странным образом: внезапно он вспомнил новую пленку, как если бы крыша древней могилы обрушилась и свет солнца осветил ее содержимое в первый раз за много столетий. И, в то же самое время, воспоминания казались новыми и болезненно свежими, как новая кожа, вырастающая под шрамом.
Но, конечно, у него не было времени подумать об этом…
Пол спрыгнул со скользкой вершины холма из листьев не раньше, чем первая из мокриц едва не схватила его ногу своими бесформенными лапами. Он едва удержал равновесие: оставшиеся от листьев скелеты были больше его и скользкие, как кости на кладбище слонов. Уже дюжина мокриц бежала к нему по склону, целая стая, качаясь и неуклюже покачиваясь. Быть может их уродливые ноги и были разной длины, но на такой неровной поверхности это давало им небольшое преимущество, а дюжины крохотных алчных рук были идеально приспособлены для охоты на спотыкающуюся двуногую добычу.
Пол втянул себя на большой завиток корня, который торчал из грязи как спина разрезающего волны кита. Он видел, что если даже доберется до ствола, до которого, однако, было не меньше сотни шагов, все равно не было другого пути, кроме спуска с другому склону того же самого холма из наполовину гнилого перегноя, склона, усеянного телами спящих мокриц, свернувшихся как полосатые пасхальные яйца. В любом случае ему придется бежать зигзагом.
Вернись, — простонала одна из тварей за его спиной, и некоторые из ее товарищи подхватили ее крик. — Гооооолод! Дай тебе съеееесть!
Отчетливо распознаваемые английские слова произносились настолько нечеловеческими голосами, что Пола омыл холодный дождь отчаяния. Даже если он убежит, с ним случится что-нибудь еще, как всегда. Он один во враждебном мире — во враждебной вселенной. Проживет ли он десять минут или десять дней — все равно ему не увидеть ни одно человеческое существо, только скрипучих кошмарных монстров вроде этой компании, и так до неизбежного конца.
Жалобный вой его преследователей внезапно перешел в шипение, изменивший настолько резко, что Пол от изумления остановился. Все мокрицы встали на задние сегменты, их перекошенные маленькие руки бешено махали ему. Или к кому-то за ним.
Пол обернулся. Рядом со стволом дерева стоял человек в тусклой одежде, почти невидимый на фоне огромной серой коры, и в первое мгновение Пол принял его за призрака, фантома, игру света на узорах грубой поверхности. Ростом не больше Пола, он, казалось, немало не волновался, видя приближающихся мокриц, и стал спокойно спускаться по горбатой спине корня.
— Гооооооолод, — пели они, как ужасные дети.
Когда человек подошел поближе, Пол отчетливо разглядел худое тело и отчетливо азиатские черты лица. Конечно, это тот самый человек, которого ему описывали Рени и остальные — Кунохара, создатель мира насекомых.
Черноволосый человек быстро оглядел Пола, не проявляя ни интереса ни недовольства, потом остановился там, где корень резко изгибался вниз, уходя в перегной, и оказался лицом к лицу со стаей тварей, как Моисей, проповедовавший с горы. Но если это была паства Кунохары, она, казалось, не собиралась подчиняться ему.
Съесть его, кричали они, взбираясь по склону.
Кунохара с неудовольствием покачал головой, потом поднял руку. Внезапно с неба ударил сильный порыв ветра, пронесся по земле и мимо ствола — настолько ошеломляюще жестокий, что большинство опавших листьев и остальных обломков мгновенно разорвало в клочья. Ветер схватил мокриц, пронзительно воющих от разочарования или ужаса, и унес в никуда; некоторые попытались зацепиться за предметы побольше, но за несколько ударов сердца вихрь всосал и их. И прекратился.
Пол стоял, пораженный до глубины души. Хотя самая близкая тварь была всего в нескольких шагах от него и унеслась прочь со скоростью пули, выпущенной из револьвера, он сам вообще не почувствовал ветра.
Толька одна мокрица осталась из нескольких дюжин, и она беспомощно верещала на земле у ног Кунохары. — Они даже говорят… — спокойно сказал человек, однако сам казался почти пораженным. Кунохара сунул палец в чешуйки за головой твари и сильно нажал. Что-то щелкнуло, и чудовище замерло.
— Ты спас меня, — сказал Пол. — Эти штуки собирались мной пообедать…
Человек равнодушно взглянул на него и поднял свернувшийся труп человекоподобной мокрицы. Повернулся спиной к Полу и опустил голову. У Пола возникло впечатление, что его спаситель собирается исчезнуть.
— Погоди! Ты не можешь так просто взять и уйти!
Более низкий человек остановился. — Я не переносил тебя сюда. — Подчеркнуто правильный английский. — На самом деле ты вторгся без разрешения. Мне не нужно было спасть тебя, но эти… монстры оскорбили меня. Ты можешь уйти тем же путем, что и пришел.
— Но я не знаю, как попал сюда.
— Не ко мне. — Он пожал плечами и опять поднял мертвое насекомое. — Мне и так не нравится, что мои безупречные изоподы испорчены таким странным образом. Я не собираюсь становиться лесничим в собственном доме.
— Испорчены? Что ты имеешь виду? — Пол уже не надеялся, что удастся удержать этого странного человека. Он чувствовал, то его спаситель не шутит — он действительно собирается оставить его одного в дикой природе. Мокрицы исчезли, но одной мысли о том, что другие не менее ужасные твари только и дожидаются его, было вполне достаточно, чтобы заставить Пола броситься на человека и заставить его остаться, даже если придется повиснуть на нем, как испуганный ребенок. — Ты же Кунохара, верно? Это твой симмир.