А что касается разницы между моим швертботом и парусными яхтами длиной, скажем, не менее двадцати пяти футов… Сумеет ли "Тинкербель" выдержать шторм так же, как они?
Мне казалось, что ахиллесовой пятой обычной океанской яхты является ее киль, вес которого в отдельных случаях достигает тонны. Назначение этого груза — удерживать судно по возможности вертикально. Вполне похвальная цель. А если на яхте появится течь или ее захлестнет волной? В этом случае яхта камнем пойдет ко дну.
По моим представлениям, основная задача судна — не тонуть, а оставаться на плаву, причем в любых, самых тяжких условиях. Даже если будут разорваны ее паруса, утерян руль и сломана мачта, если яхта перевернется или будет повреждена ее обшивка, она должна оставаться на плаву и дать своим пассажирам возможность постоять за себя. Поэтому я для страховки заполнил пространство между палубными бимсами пенопластом.
Для того чтобы в случае необходимости позвать на помощь, я купил списанный авиационный передатчик "Виктори Герл", который мог автоматически передавать сигнал "SOS" на двух частотах: в первом варианте радиус слышимости был сто с небольшим миль, во втором — около полутора тысяч миль. Этого было вполне достаточно, чтобы меня услышали на берегу, даже если бы я находился посредине океана.
Другая важная проблема (как предотвратить столкновение с каким-либо крупным судном, когда я сплю) была довольно простой. Я решил держаться подальше от оживленных путей. В том же случае, когда это невозможно, например возле Нью-Йорка или у входа в Ла-Манш, я буду бодрствовать (если надо, с помощью таблеток) до тех пор, пока не окажусь в безопасности.
Теперь следующая проблема — навигационное обеспечение перехода. Естественно, просто плывя на восток, я мог бы добраться до какого-нибудь пункта на побережье Западной Европы. Но мне хотелось быть более точным. Мне хотелось попасть именно в Англию, а не во Францию, Испанию, Португалию или, скажем, Ирландию. Мне во что бы то ни стало надо было ознакомиться с основами мореходной астрономии — предметом, одно название которого внушало мне суеверный страх, ибо математик я аховый. Разные там вычисления, сферическая геометрия и соседние с ней области умственных мучений были не моим амплуа. Уж это точно. Я был из тех студентов, которые, даже в колледже, все еще не в ладах со школьной алгеброй. Но навигация оказалась не бог весть какой мудреной наукой. Какие-то славные незнакомые мне люди превратили ее в сущий пустяк, составив логарифмические таблицы, где все сводилось к простому сложению и вычитанию.
Итак, вооружившись "Навигацией" Микстера, книгой "Навигация — это совсем просто", мореходными таблицами и "Морским альманахом", подробнейшими картами, по которым можно было определить координаты нашего дома, а также списанным летным секстаном, я принялся за учебу, чтобы суметь провести судно через море, на котором нет ни колеи, ни дороги, ни вывески. Занялся я этим на крыльце своего дома.
Мой секстан можно было использовать как при наличии естественного горизонта, так и с искусственным горизонтом. Точность моих наблюдений и расчетов нетрудно было проверить, так как координаты своего дома я знал. Вначале наблюдения были не слишком-то точны. Насколько я помню, в первый раз я, судя по полученным координатам, находился где-то в Гудзоновом заливе, за сотни миль севернее действительного местоположения. Но, к счастью, со временем я кое-чему научился. Под конец мои координаты лишь миль на десять отличались от истинных. При наблюдениях с искусственным горизонтом, как я вычитал из книг, это был вполне сносный результат.
Затем я купил коротковолновую рацию для приема сигналов времени и поддержания связи с миром. Слушая последние новости, я смогу следить за событиями на суше, а развлекательные и музыкальные программы помогут коротать время, пока буду манипулировать румпелем.
Жизнь на берегу, особенно в Индии, где мне приходилось бывать, внушила мне любовь к парусному спорту и сделала меня до некоторой степени фаталистом (кстати, все индийцы — фаталисты). Моряк должен быть готов ко всему — и к полнейшему штилю, и к урагану — и, подобно индийцу, уметь находить удовольствие в тех условиях, в которые попадает, если у него нет условий, которые доставляли бы ему наслаждение. От американских же индейцев я научился терпеливости, которая моряку необходима, а также научился понимать, что и в жизни, и в путешествии главное — не просто передвижение с одного места на другое. Парусный спорт был для меня предохранительным клапаном, который я использовал, чтобы избавиться от психологического напряжения, неизбежного у газетчиков. Как-никак я тринадцать лет проработал в газете, выправляя в меру своих способностей факты, правописание, грамматику и стиль репортерских статей, искореняя бранные и двусмысленные выражения и придумывая заголовки. Психические перегрузки в такой же мере присущи журналистской профессии, как перемазанные в краске руки — профессии художника. Кроме того, мне казалось, что в плавании у человека появляется возможность взять своего рода реванш за невзгоды, неудачи и несчастья, происходящие с ним в "береговой" жизни."