Я вновь разглядывал карту и изучал лоцию, чтобы выяснить, почему же я так ошибся в счислении. В лоции я нашел абзац, который все объяснил: в свое время "Техасскую башню"[8] я принял за буй…
Мы плыли всю ночь и на рассвете оказались в гуще судов. Их было семь или восемь. Одни шли на восток, другие — на запад. На горизонте возникли два одинаковых силуэта. Это были траулеры. Один из них приближался, оглушая музыкой, вырывавшейся из его динамиков. Когда он подошел совсем близко, я увидел, что это русское судно. Музыка, которая доносилась с палубы, была классической; с репертуаром было все в порядке, но она исполнялась так громко, что сотрясала атмосферу.
Русские, видно, большие любители фотографии: когда траулер подошел к "Тинкербель" ярдов на пятьдесят, на палубу высыпала вся команда, вооруженная камерами. Защелкали затворы аппаратов, направленных на меня и яхту. Я не растерялся и, достав фотоаппарат и узкопленочную камеру, застрекотал в ответ.
— Товарищ! — прокричал я и тотчас наполовину израсходовал свой запас русских разговорных фраз. Советские рыбаки приветливо улыбнулись, и когда я помахал им рукой, они тоже приветственно подняли руки. Потом траулер очень быстро исчез из виду.
В субботу, 12 июня, утро было удивительное — одно из тех, которые иногда бывают, чтобы дать нам представление о том, как чудесна жизнь. Только я начал вкушать радость бытия, как вдруг шестым чувством ощутил чье-то присутствие. Я открыл люк и высунулся наружу. Господи помилуй! Рядом стоял военный корабль!
Он был много больше "Тенч" — подводной лодки, которую я встретил накануне. Его грозный форштевень возвышался над топом мачты "Тинкербель". Этот канадский корабль, вблизи показавшийся мне линкором, оказался эсминцем "Колумбия". Корабль прекрасный, холеный, выкрашенный в светло-шаровый цвет.
В ожидании, пока штурман снимет с карты координаты, офицер расспрашивал, откуда я плыву, куда направляюсь и каково название моего судна. Я ответил и попросил сообщить мои координаты Береговой охране в Бостон. Вскоре принесли записку. Выяснилось, что наши координаты 40 градусов 17 минут северной широты и 63 градуса 7 минут западной долготы. Приятное известие! Выходит, мои навигационные расчеты были довольно точны: мое счислимое место отличалось от истинного меньше чем на шесть миль.
Я почувствовал уверенность, что действительно высажусь в Фальмуте, а не в каком-то ином порту.
…Всю ночь и весь день 13 июня "Тинкербель" неслась вперед, убегая от ветра, более сильного, чем приходилось встречать до сих пор. Волны с размаху ударялись в правый борт. Я пытался удержать судно на курсе. Усталый, испуганный, я не выпускал румпеля из рук и старался наверстать упущенное время. Прошел день, наступила холодная ночь.
К тому времени, когда восток, светлея, оповестил о приближении рассвета и долгожданного тепла, ветер отошел к западу и задул в корму. Некоторое время волны шли в разных направлениях, но постепенно приноровились к направлению ветра. Волны вздымались все выше, ряд за рядом, и обрушивались вниз. В клочьях пены "Тинкербель" неслась по переднему склону волны, потом на мгновение останавливалась во впадине и снова взлетала — теперь уже на другую волну. Так повторялось снова и снова. Это было жутко, но и восхитительно.
Если бы судно развернуло бортом, особенно мощная волна могла бы опрокинуть "Тинкербель" и даже несколько раз перевернуть. В таком случае она лишилась бы мачты и получила бы тяжелые повреждения. Несчастья надо было во что бы то ни стало избежать.
Поэтому я решил не лезть на рожон и выпустил плавучий якорь. "Тинкербель" будто облегченно вздохнула. Но волны все росли и росли. Они теперь были похожи на покрытые снегом горные цепи, наступавшие на нас. Но не горы и даже не их белые вершины были страшны. У меня волосы становились дыбом при виде того, как — белоснежные гребни наклонялись вперед и — ух! — обрушивали в ущелье между волнами многотонные лавины. Упади такая громада на "Тинкербель", когда она повернется лагом к волне… Страшно подумать!..
Я был измучен — я не спал уже двадцать три часа, — и было неизвестно, сколько еще придется бодрствовать. Я принял таблетку, и сон точно рукой сняло. Я подумал, как чудесно было бы забраться в каюту и укрыться от ветра. Однако не хватало ни смелости, ни веры в "Тинкербель", чтобы сделать это. Я опасался, что она опрокинется и я попаду в ловушку, а это вряд ли будет приятно.
8
Искусственный остров, на котором устанавливается радионавигационное оборудование с целью обеспечить безопасность плавания судов