Кеймир пересек равнину между юртами и рекой, ступил в огромный двор, где стояли и лежали лошади, верблюды, ослы. Пригнувшись, он нырнул в большую высокую чайную, сплошь заставленную тахтами, на которых восседало множество народу. Торговцы, свои и приезжие, ели и пили, тянули кальян: пахло пряностями и едким пахучим дымом. Бахши — полнотелый парень с черной бородой— изо всех сил вытягивал мелодию, и люди покачивались на паласах в такт песне. Кеймир постоял на пороге, отыскивая взглядом местечко, где ему присесть. Внезапно до него донесся знакомый голос. Кеймир повернулся и увидел в самом углу на тахте Назар-Мергена н персиянина Мир-Садыка. Около них сидели еще люди— не кумыштепинцы, и челекенец сразу догадался: эти приехали с Мир-Садыком.
Кеймир пробился сквозь толпу к тахте, где сидел Назар-Мерген, поздоровался со всеми. Ему дали место и сразу протянули чилим. Он глубоко затянулся, вдохнул дым, еще раз затянулся и вернул курительный прибор. В голове парня приятно закружилось, в уголках губ засочилась сладкая тягучая слюна, а веки сразу отяжелели. Кеймир подтянул подушку и подложил ее под локоть.
— Тихо ли на дворе, батрак?— зачем-то спросил Назар-Мерген.
— Ай, опять с моря дует, — кисло отозвался Кеймир.— Придется ночевать на берегу. Утром поплывем дальше.
— Как приплывешь на свой Челекен, скажи Булату, что Кият с русскими из одного казана свиней жрет!
Кеймир засмеялся, соображая, что Назар-Мерген неспроста здесь сидит. И этот персиянин не зря с людьми приехал...
— Так, говоришь, с моря дует?— проговорил Назар-Мерген и заключил: — Хорошо бы, если б поднялась буря!
— Зачем тебе буря, Назар-Мерген?— удивился Кеймир.
Назар-Мерген поглядел на Мир-Садыка, сказал утешающе:
— Не бойтесь, Садык-джан, это наш человек. Правда, не так уж ловок да силен, как ваш Черный Джейран, но ничего. — И Назар-Мерген моргнул персиянину, давая понять, что специально подзадоривает челекенца.
— Кто такой Черный Джейран?— с усмешкой спросил Кеймир, задетый за живое.
— А вот он, кивнул подбородком на амбала Назар-Мерген. — Говорят, сильнее его — человека на всем Астрабадском берегу нет.
Черный Джейран, польщенный похвалой, радостно засмеялся, обнажив крупные зубы. Кеймир пристально стал разглядывать его, примериваясь к рукам, шее, ко всей дикой внешности амбала. Наконец, сказал:
— Если он желает, я буду бороться с ним. Я погну ему ребра...
Черный Джейран опять раскатисто засмеялся. Кеймир стиснул челюсти, протянул руку и ощупал руку амбала. Затем, не спеша, поднялся.
— Пойдем, будем бороться! — Сядь, батрак,— спокойно сказал Назар-Мерген и опять моргнул Мир-Садыку, который, глядя на челекенца, вытирал подкладкой шапки вспотевшую бритую голову.— Сядь, сядь, батрак,— повторил гургенец и наставительно сказал.— Силу борьбой проверяют днем. А ночью ее проверяют по-другому.
— По-другому? Как по-другому? — заинтересовался Кеймир и предложил:— Давай проверим по-другому...
Назар-Мерген вынул кальян изо рта сидящего рядом с ним джигита и воткнул в рот Кеймиру. Тот опять затянулся дважды и вернул кальян.
— Давай выйдем, батрак... И ты тоже пойдем,— позвал Назар-Мерген Черного Джейрана.
Втроем они вышли во двор рабата. Ветер усилился. По двору гуляла песчаная поземка. Назар-Мерген посмотрел на небо, сказал тихонько:
— Вместе поедете. Черный Джейран знает, что делать. Хотели его с другим человеком послать, но когда я увидел тебя, вспомнил: мне Булат-хан рассказывал, будто ты семь фарсахов без отдыха проплыл и не утонул...
— Да, было такое,— согласился Кеймир.
— Вот и хорошо,— отозвался Назар-Мерген.— Иди с ним, он скажет, что делать... Идите поскорее, ветер кстати поднялся. Сделаешь дело— получишь от Мир-Садыка столько, сколько нужно тебе на всю жизнь, не сделаешь— считай, что разговора у нас не было и мы не знаем друг друга...
— Ладно, яшули, не тяни за душу,— довольно сказал и гоготнул Кеймир, чувствуя, как все у него внутри загорается разбойничьим азартом. Он дернул за рукав Черного Джейрана и они быстро удалились со двора.