– Знаете, чего бы мне хотелось? – сказала Лика.
Никто не спросил ее – чего? Все молчали.
– Чтобы река с высокими берегами, – продолжала Лика. – И очень солнечное утро… Я сижу в лодке, руку опустила в воду. Очень красивый мужчина гребет на веслах, весь вспотел. Из-под мышек у него течет пот…
– Это я? – спросил Элик и засмеялся.
– Нет, – серьезно ответила Лика, – не ты. Я говорю ему: “Достань мне вон ту кувшинку!” А по высокому берегу бежит белобрысый мальчишка, машет нам и кричит: “Война! Война!…”
– Веселое кино тебе показывают, – усмехнулся Гоухоум.
– И что? – спросила Мила-Бикини. – Тебе бы этого хотелось?
– Хотелось, – закрыв глаза, ответила Лика.
– Вон народ говорит “только б не было войны, за мир во всем мире”,?- сказала Верка. – А ты?
– А я бы войны хотела.
– Ты дура? – спросила Верка.
Виктор совсем не участвовал в разговоре, он молчал, смотрел в море, где на горизонте курсировали военные сторожевые катера.
Стендап выключил радиоприемник и сказал:
– Двенадцатое октября. В Батуми – плюс 23 – 26, температура воды 20 – 23. Значит, у нас на один – два градуса ниже.
Стендап назвал сегодняшнее число – двенадцатое октября 1964 года. И всей компании разом стало тревожно. Не потому, что время так быстро течет и лето уже кончилось. А потому, что оно вообще существует, течет?- время…
– Верка, покажи нам попу! – сказал Элик.
Верка послушно поднялась, повернулась к компании спиной и стянула трусы. Попа у нее была ничего, такую можно показывать.
– Здравствуйте, товарищ Хрущев! – сказал Элик.
Немного с горечью
Плывут в море семь голов, разговаривают.
– А все равно мы впереди всех, – говорила красивая Мила. – Мы первые в космос полетели. У нас есть Гагарин. Он такой красивый мужчина, я не могу! А Терешкова хоть и уродина, зато первая женщина на орбите.
– Знаешь, Мила, женщин больше в космос не будут запускать, – отвечал ей Элик, отплевываясь и фыркая.
– С чего это?
– После Терешковой скафандр долго сушили.
Смеяться в воде трудно, но они смеялись.
– А ты чего молчишь? – спросила Виктора Лика.
– Я плыву, – отвечал Виктор.
– Он плывет, – поддержали его мужчины.
Вышли на берег.
Девушки трясли волосами, и брызги летели в разные стороны.
Потом все легли на горячий камень обсыхать.
– Хороший ты человек, – глядя на Виктора, задумчиво сказала Лика.?- Скучный ленинградец. Вот приедешь домой, и все у тебя будет хорошо. Скучно и однообразно, а это и есть – счастливо.
– Да у нас у всех особого веселья не предвидится, – вступился за Виктора Стендап.
– Но этот-то… – кивнула Лика на Виктора, – быстрее всех привыкнет. Вовремя кормить, вовремя поить – и все ему хорошо…
– Чего ты напала на парня? – спросил Элик.
– Нашло что-то, – ответила Лика. – Вспомнила вкус его члена, наверное.
Очень резко это прозвучало. И даже грубо.
Все немного напряглись.
Лика намеренно говорила это при всех, вслух. И униматься она не собиралась.
– Вкус вареной кукурузы, – повышая тон, сказала Лика. – Только без соли.
Если бы не было здесь Виктора, то все бы смеялись. Но он здесь был, и все было иначе.
– А мне показалось, – сказала вдруг Верка, – вкус немного с горечью.
И она посмотрела Лике прямо в глаза.
Этот издевательский разговор прекратил Элик.
– Этот вкус, – сказал он, – ничем не отличается от вкуса коленки или локтя.
– Откуда ты знаешь? – спросил его Гоухоум.
– У меня позвоночник гибкий.
Лика резко встала с камня и пошла по тропинке вверх.
Все смотрели ей вслед, а Виктор не смотрел.
Если бы не его южный загар, то он сидел бы сейчас красный как рак. И если бы не его апатичный взгляд в море, то все увидели бы, что он в бешенстве.
Не хочу запоминать
На каменной площадке, на самом ее краю, сидела Лика, свесив ноги над пропастью.
– Хочешь, спрыгну? – сразу спросила она Виктора.
– Лика!
– Я не Лика.
– Ты не Лика, ты не Инна, не Ия… Послушай, я ухожу утром.
– Уходи. Мне-то что? У нас с тобой ничего не было, я даже имени твоего толком не помню.
– Меня зовут Виктором, – усмехнулся он. – Сороковой год рождения.
– Наверное. Может, Виктор, а может, Анатолий. Мне все равно.
– Не хочешь меня запоминать, да? – догадался он.
– Я и своего-то имени толком не помню. Я же не притворяюсь, что я не Лика… У меня провалы в памяти. После того как в меня стрелял Зураб.
– После того как не раскрылся однажды парашют? – разозлился Виктор.
– Какой парашют?
– Какой Зураб?
– Горец.
– А как звали того, кто тебе нож вставил?
– А его я не помню…
Виктор спокойно, не торопясь, взял ее за волосы и рывком оттащил от края пропасти. Поставил к скале.
И ударил ее по лицу.
Это было впервые в его жизни. Ударил и подумал: бить женщину – ничего особенного.
– Нет, не вспомнила, – задумчиво сказала она.
– Ты не Лика и не Инна. И мне совершенно не интересно это знать. Я не хочу тебя запоминать.
А она в ответ ему слабо улыбнулась.
Над скалой появились два военных вертолета.
Виктор и Лика подняли головы вверх.
Но прятаться под каменный козырек не стали.
– Что это они разлетались? Может, война? – спросил Виктор. -
И сам ответил: – Хорошо бы…
Не обернувшись, ушел.
Сердце не здесь
– Иди сюда! – крикнул Виктору Элик. – Американцы говорят – что-то у нас тут происходит.
Компания сидела кружком на плоском камне, все напряженно слушали “Голос Америки”.
– Война? – бодрым голосом спросил Виктор.
– А Лика где? – спросила Мила.
Далекий русский голос из Америки говорил:
– Наблюдатели отмечают концентрацию военных кораблей в районе черноморского побережья Кавказа, на участке Гагры – Пицунда. Также в этом районе отмечено активное передвижение малых групп сухопутных войск. Причина активизации вооруженных сил в этом районе наблюдателям неизвестна.
Гоухоум присвистнул.
– То-то, я смотрю, и кораблики взад-вперед плавают, и машинки с гусеницами ездят…
– Не ссыте, америкашки! – засмеялся Элик. – Это простые учения.
По тропинке сверху спустилась на пляж Лика.
Она села на камень рядом с Виктором, а потом еще и голову ему на колени положила.
Верка, глядя на эту парочку, рассмеялась.
Виктор аккуратно приподнял голову Лики и убрал колени. Отодвинулся от нее.
Лика погладила рукой по его небритой щеке и сказала:
– “Он суров и нелюдим, только крысы дружат с ним”.
– Ладно тебе, – сказал Стендап. – Он парень невредный, и у него, наверное, доброе сердце.
– Сердце у мужчины большое, – подхватил Элик. – Оно вмещает несколько женщин. А у женщин – маленькое, там едва один помещается…
– Поэтому они такие ревнивые? – развеселился Гоухоум.
Верка и Мила только стреляли глазами – с Виктора на Лику и с Лики на Виктора.
Лика отвечала девушкам долгим и безмятежным взглядом.
А потом она положила руку Виктору между ног, на самое неприличное место.