– Ты подразумеваешь наследование титула и состояния, – сказал Эдвин. – Какая ужасная судьба. Впоследствии я буду тебя оплакивать. Мне будет назначено то же пособие, что и Найлу?
– Немного больше. Найлу уже полагается обеспечивать себя. Тебе дается пособие, но с условием.
– Выкладывай.
– На некоторое время тебе закрыт доступ в Англию, – сказал Гилберт.
– Ссылка, – сказал Эдвин.
– Только не драматизируй. Ты и так собирался уезжать в Канаду, как ты сказал.
– Но на какое время? – Эдвин отвернулся от окна, чтобы посмотреть на брата. – Я думал, что временно поеду в Канаду, обоснуюсь там, а потом буду регулярно приезжать домой. Что именно сказал отец?
– К сожалению, если мне не изменяет память: «Скажи ему, чтобы не смел носа сунуть в Англию».
– Что ж, весьма… недвусмысленно.
– Ты же знаешь его нрав. К тому же мама на его стороне. – Гилберт встал, но задержался у двери. – Просто дай им время, Эдди. Я бы удивился, если бы твоя ссылка оказалась бессрочной. Я этого так не оставлю.
По разумению Эдвина, недостаток Виктории [3] в том, что она слишком похожа на Англию, не будучи при этом Англией. Виктория – весьма отдаленное подобие Англии, акварель, неубедительно наложенная на ландшафт. На второй вечер, проведенный Эдвином в городе, Томас приводит его в Союзный клуб. Поначалу здесь мило – картинка из дому – приятное времяпровождение в компании таких же парней из родных мест и восхитительный односолодовый виски. Некоторые джентльмены постарше прожили в Виктории несколько десятилетий, и Томас норовит проникнуть в их общество. Держится поближе к ним. Интересуется их мнением, серьезно выслушивает ответы, льстит. Неловко смотреть. Томас явно надеется произвести впечатление солидного человека, с которым можно иметь дело, но Эдвину очевидно, что старожилы всего лишь вежливы. Их не интересуют посторонние, даже если те родом из приличной страны, с приличной родословной, говорят с приличествующим акцентом и отучились в приличных школах. Это закрытое общество, которое держит Томаса на расстоянии. Сколько придется Томасу сохранять дистанцию, выписывая круги по клубу, пока его признают? Пять лет? Десять? Тысячелетия?
Эдвин отворачивается от Томаса и подходит к окну. Они на третьем этаже с видом на бухту, в небе гаснет последний луч света. Он ощущает беспокойство и неловкость. У него за спиной джентльмены обмениваются россказнями о спортивных успехах и однообразных рейсах на пароходе в Квебек-Сити, Галифакс и Нью-Йорк.
– Вы не поверите, – говорит прибывший из последнего порта у него за спиной, – моя бедная матушка все еще думает, что Нью-Йорк принадлежит Содружеству.
Время идет. На бухту опускается ночь. Эдвин подходит к другим джентльменам.
– Но горькая истина заключается в том, – заявляет один из них в разговоре о важности риска, – что у нас нет будущего в Англии, не так ли?
Группа молчит в раздумьях. Они все до единого – младшие сыновья. Они не подготовлены к трудовой жизни, и наследство им не светит. К собственному удивлению, Эдвин поднимает стакан.
– За ссылку, – говорит он и выпивает. Слышится неодобрительный гомон.
– Едва ли это можно назвать ссылкой, – говорит кто-то.
– За новое будущее, джентльмены, в новом далеком краю, – как всегда дипломатично говорит Томас.
Позднее Томас находит его у окна.
– Знаешь, – говорит он, – я, кажется, слышал кое-что про некий званый ужин, но мне до сих пор не очень верится.
– Боюсь, эти Барретты неисправимые сплетники.
– Пожалуй, хватит с меня на сегодня этого заведения, – говорит Томас. – Я думал, смогу преуспеть здесь, но если собираешься покинуть Англию, то ее нужно покинуть окончательно и бесповоротно. – Он поворачивается к Эдвину. – Я подумываю податься на север.
– Насколько далеко на север? – Эдвин озабочен удручающими видениями с иглу в мерзлой тундре.
– Не слишком далеко. Чуть севернее острова Ванкувер.
– Какие перспективы?
– У дяди моего друга есть лесозаготовительная компания, – говорит Томас. – Но в общем и целом – девственная природа. Разве мы не за этим здесь? Оставить свой след на девственной природе?
А что, если, напротив, хочется раствориться в девственной природе? Странная мысль на борту парохода, идущего спустя неделю на север, вдоль изрезанного западного побережья острова Ванкувер. Каменистые пляжи, леса, а за ними вздымаются горы. Затем изломанные скалы неожиданно уступают место белому песчаному пляжу – такого длинного Эдвин еще не видывал. Он смотрит на прибрежные деревушки – струится дымок, деревянные шесты с крыльями и намалеванными личинами – тотемные столбы, припоминает он – водруженные то тут, то там. Они ему непонятны, поэтому он их побаивается. Проходит много времени, и белые пески снова сменяются утесами и узкими заливами. Временами вдалеке он видит каноэ. Что, если он растворится в природе, словно соль в воде? Ему захотелось домой. Впервые Эдвин забеспокоился о своем душевном здоровье.
3
Виктория – столица провинции Британская Колумбия на юго-восточной оконечности острова Ванкувер.