— Хорошо. — Прежде чем я успеваю что-то сказать, он засовывает руки в карманы и заходит в бар, хрустя гравием под ногами.
Почему я чувствую себя худшим человеком на свете? Я ввела его в заблуждение?
Вернувшись в бар, нигде не вижу Кайло. Как только я оказываюсь за барной стойкой, Мэл подходит ко мне.
— Где ты пропадала, милая?
Завязывая фартук вокруг талии, пожимаю плечами.
— Выходила на улицу подышать свежим воздухом.
— Ты в порядке?
Киваю, не зная, что еще сказать. Я не хочу ничего говорить о Кайло и еще больше ставить его в неловкое положение.
Слышу звук колокольчиков над дверью, но меня пугает физическая реакция моего тела на вошедшего мужчину. Прежде чем я поднимаю глаза и признаю, что у меня с ним есть связь, напоминаю себе, что он мне не принадлежит. Он принадлежит своим желаниям, своим секретам. Тем самым, которые скрывает за глазами цвета морской волны, и я не уверена, что когда-нибудь смогу их узнать.
Не говоря ни слова, Линкольн опускается на стул в конце барной стойки, там же, где и сидит всегда. Мое сердце колотится в груди, желание быть ближе, подталкивает меня к нему, но я сопротивляюсь. Мне нужно время, чтобы собраться с мыслями.
Я пробираюсь в уборную, брызгаю водой на лицо и пялюсь на свое отражение. Мысленно представляю лицо Линкольна и то, как светятся его глаза, когда он смотрит на меня. Быстро вздохнув, качаю головой.
— Что, черт возьми, со мной не так?
Дверная ручка поворачивается, и мне не нужно оглядываться, чтобы понять, кто входит в уборную, когда мое тело пронзает непонятная боль. Он ничего не говорит, запирая за собой дверь. Сначала молча стоит у двери. Мое дыхание учащается, предвкушение вызывает дрожь в теле. Я крепче сжимаю раковину, глядя в зеркало.
Линкольн прижимается своей грудью к моей спине, мои бедра ударяются о край раковины. Ищу в зеркале его суровый взгляд, но его лицо скрыто в изгибе моей шеи.
— Кто этот ребенок?
Я должна была догадаться, что он видел нас.
— Наш мойщик посуды. — Выгибаю шею, предлагая ему себя. — Поцелуй ничего не значил.
Закрыв на мгновение глаза, Линкольн прижимается лбом к моей макушке, его слова обжигают мой затылок:
— Ты трахалась с ним? — Его большие руки лежат на моих бедрах, когда он крепко прижимает меня к своему телу.
Я не отвечаю ему. Хочу увидеть его реакцию. И я ощущаю ее, чувствуя, как напрягается его грудь, и сердце стучит у моих лопаток.
Когда я не отвечаю, он кладет руку между моих ног. Затем следует его прикосновение, жесткое и пронзительное, когда он засовывает руку мне в джинсы, а затем в трусики, касаясь ладонью моего центра.
Держась руками за край раковины, прислоняюсь к Линкольну. Его челюсти сжимаются, взгляд такой же жесткий, как и его сердце. Его пальцы танцуют вдоль моего клитора, играя со мной в ритме, который он создает. Внезапно он погружает в меня два пальца. По моему позвоночнику пробегает дрожь. С рычанием он вынимает пальцы, подносит их к носу и нюхает. Я хочу съежиться от его агрессивного поведения, отсутствия уважения и доверия, но по какой-то странной причине нахожу это невероятно эротичным.
— В твоих интересах, чтобы твоя киска так и пахла. Если я узнаю, что ты трахаешься с кем-то еще, все будет кончено.
Что. Бл*дь? Я в шоке от его грубости, но, с другой стороны, это не так. Нисколько.
Повернувшись, смотрю на него, запуская пальцы в его волосы на затылке. Наши взгляды встречаются в полумраке. Его нуждающийся, мой… Я не знаю. Я не понимаю, что мы творим и что я должна ему предложить.
Линкольн наклоняет голову и стягивает пальцами рубашку с моего плеча, открывая след, который он оставил. Прижимается губами к этому месту, и я чувствую улыбку в ответ на свой вздох. Как и в случае с Кайло, губы Линкольна захватывают мои. Его руки обхватывают мои щеки, притягивая к своему рту.
На этот раз поцелуй совсем другой. Это пламенная страсть, настойчивая, отчаянная, неумолимая, и она струится по моим венам в сладчайшем искушении. Хорошие поцелуи, те, от которых перехватывает дыхание и хочется большего, они разрушают любое предвзятое представление, которое у вас когда-либо было, что все поцелуи одинаковы. Это не так. Этот поцелуй оставляет меня с суровой реальностью. Я пустая, и он единственный, кто может заполнить пустоту.
Подпитываемый страстью, Линкольн проникает языком в мой рот, и я ощущаю животом его эрекцию. Тихий стон желания вырывается из глубины его горла, оставляя на мне отпечатки, и на миг мне кажется, что я — воздух, которым он дышит. Свет. Стремление к существованию, причем сиюминутное.
Поглощенная им, обхватываю его шею. Его кожа горячая на ощупь, он целует меня, и я непроизвольно стону. Он делает это со мной, заставляет меня чувствовать себя одичалой до глубины души, безумной, неспособной утолить этот голод внутри меня.
Раздается стук в дверь, после чего дергается металлическая ручка. Линкольн разрывает поцелуй, поворачивая голову в сторону.
— Занято, — ворчит он, перед тем, как осыпать меня очередной порцией поцелуев.
Мои нервы на пределе от предвкушения того, к чему все это приведет. В глубине души понимаю, что я на работе, и как бы ни хотела, чтобы он взял меня тут, я не могу этого допустить. Положив руки на его грудь, слегка толкаю его и прерываю поцелуй.
— Мы не можем сделать это здесь.
Линкольн наклоняется, его дыхание обдает мое лицо. Его губы слегка приоткрываются, когда он наблюдает за мной. Он медленно проводит большим пальцем по моей нижней губе. Инстинктивно мой рот приоткрывается.
— Позже в моем доме?
Я киваю, меня охватывает дрожь, его жар обжигает мою кожу.
— Подождешь, пока я закончу работать?
— Или я мог бы забрать тебя прямо сейчас, — говорит он с достаточной властью в голосе, чтобы остановить меня.
— Как бы потрясающе это ни звучало… — делаю паузу и отстраняюсь от него, направляясь к двери, — я не могу сделать это здесь.
Линкольн поворачивается, скрестив руки на груди. Его лицо мрачнеет, когда он изучает меня. Я хочу спросить его о Деверо и кольце.
— Подожди пару минут, а потом иди к барной стойке. Я приготовлю тебе напиток.
— Конечно. Мне в любом случае нужна минутка. — Линкольн кивает, его волосы растрепаны, дыхание прерывистое.
— Верно. — Я хихикаю, прижимаясь спиной к двери. Тянусь к ручке за собой, не в силах сдержать эту эмоцию, которую пытаюсь запихнуть в коробку «не открывать». Я не уверена, что смогу дальше это скрывать.
О, сердце, как легко ты влюбляешься в него. Я быстро оправдываюсь и избегаю реальности. Но разве не так это работает вначале? Мы так увлекаемся бабочками и предвкушением, что помним только то, что сотканы из страсти и полускрытых желаний.
Делая быстрый вдох, борюсь с вопросами, ответы на которые так отчаянно хочу знать, и толкаю дверь. Думаю о своем сердце в тот момент, когда ухожу от Линкольна. Его непредсказуемый исход так похож на тот, в котором я нахожусь. Может быть, единственный способ жить — делать это безрассудно. Может быть, дело не в том, чтобы держать голову над водой, а в том, чтобы научиться плавать, несмотря на страх пойти ко дну.
ГЛАВА 23
Спинная аорта — артериальный сосуд, расположенный вдоль позвоночника рыбы. Он удаляется перед замораживанием или дальнейшей обработкой.
— Чувствуешь себя лучше? — спрашивает Джорни, подмигивая и наливая на два пальца лучший виски, который у них есть.
— Нет, — ворчу я, садясь за барную стойку, румянец на моих щеках говорит о том, что я никогда не смогу ею насытиться. Она — чистый холст, а я рисую реальность, которой для меня не существует. Я не могу быть с ней. Каждая секунда, проведенная с Джорни, вызывает у меня чувство вины за последствия. Тем не менее, когда я прижимаюсь ухом к ее груди и слышу шум океана, мне становится уютно, и хочется рискнуть. Все мои мысли о том, как я могу получить от нее больше. Я хочу жить и дышать в промежутках между нашими встречами, даже если я знаю, что это временно — чувствовать себя подобным образом.