— Откуда у нас собака?
У Бэара отшибло память. В буквальном смысле. Он практически забыл две недели, предшествовавшие поездке на Аляску.
Атлас поворачивается к нему.
— Дядя Би, мы это уже проходили. Я нашел его, и теперь я его папа.
Я улыбаюсь своему сыну. Он счастлив здесь, и это все, что имеет для меня значение.
Бэар кивает мне, когда Атлас с отцом выводят Кохо на улицу.
— Привет, — говорит брат, подходя ко мне в одних спортивных штанах. Его тело все еще в синяках, а на груди появилось несколько новых шрамов.
— Как ты себя чувствуешь? — Я прислоняюсь спиной к стойке, наблюдая, как он тянется за кофе.
— Немного побаливает, но не сильно. — Он наливает себе чашку кофе и снова поворачивается ко мне лицом. — Как все прошло с Джорни?
Бэар не знал о ее связи с Афиной. Он знал о Ретте и ее родителях, но не о сердце. Не знаю, почему я не сказал ему тогда. Наверное, потому что не хотел, чтобы кто-нибудь знал. Мне и так было плохо от того, что я был в курсе. Когда я сообщил координатору по трансплантации, что не хочу, чтобы со мной связывались, они дали мне следующую информацию, как и всем:
Реципиентом стала семнадцатилетняя девушка из Вашингтона.
Мой пульс бьется в шее, горло сжимается.
— Я не разговаривал с ней с тех пор, как мы вернулись. Решил дать ей немного пространства.
Бэар делает глоток кофе.
— Это безумие, что у нее сердце Афины. Просто чертовски странно, понимаешь?
Если подумать, та связь, которая у нас есть с ней и ее семьей, необъяснима. Как? Почему? Возможно, ответов на эти вопросы у меня никогда не будет, но я знаю одно.
Я все усложнил тем, что начал с ней отношения, основанные на лжи.
Большую часть дня Бэар, отец, Атлас и я рыбачим с пирса. Мы ловим судака, а Кохо большую часть времени проводит в океане. К концу дня от него так сильно воняет, что мы едва можем это терпеть.
— Пойду-ка искупаю этого парня, — говорит отец, а затем берет его за поводок и направляется вверх по улице с коробкой снастей в одной руке и Кохо в другой. Я не знаю, кто больше нуждался в собаке — Атлас или мой отец.
Мое дыхание учащается, и я знаю почему: сердце сжимается, когда я вижу, на какой улице мы находимся. Я не заслуживаю Джорни, и уж точно не чувствую, что заслуживаю любви после всего, через что я ее заставил пройти. Но мне нужно, чтобы она знала, что любовь, которую она подарила нам с Атласом, дала мне надежду на то, что она все еще существует.
Я осознаю, почему решил зайти в тот бар и найти ее. Я также не могу сказать, что поступил бы иначе. Разве что, может быть, сказал бы ей правду перед тем, как трахнуть, но это уже детали, я не знаю, возможно, все сложилось именно так по какой-то причине?
Атлас улыбается так широко, что улыбка растягивается по всему его лицу.
— Я бы не отказался от рутбира.
Подмигиваю ему.
— Мне нравится ход твоих мыслей.
ГЛАВА 38
Прибойная рыбалка — практика ловли рыбы в океане, стоя на берегу и забрасывая удочку в полосу прибоя.
— Мне нужно съездить в Costco (прим. пер.: Costco — сеть магазинов).
— Купи бублики с сыром, — говорит Пресли Эйву. — У нас закончились.
Я наблюдаю за их общением, пытаясь проанализировать их взгляды и тон. Вроде бы все в порядке, да? Они ведут себя вежливо?
Эйв кивает, записывая все на клочке бумаги. Затем смотрит на меня.
— Что-нибудь еще?
— Думаю, у нас заканчиваются бумажные полотенца и мыло для рук в уборных.
Он записывает и это.
— Эй, Кент?
Пресли вздыхает рядом со мной, опустив голову.
— Он должен правильно называть его имя.
Мы смеемся, когда Кайло появляется из-за угла, зная, что Эйв имеет в виду именно его.
— Да?
— Поехали со мной. Мне нужно, чтобы ты таскал всякую дрянь.
Глаза Кайло расширяются.
— Ты уверен? Разве нет кого-то более квалифицированного для этого?
Эйв ворчит, отталкиваясь от барной стойки.
— У меня больше никого нет. Нам всем есть чем заняться. — Проходя мимо, брат прижимает блокнот к его груди. — Иди, проверь кладовку и посмотри, не кончилось ли у нас что-нибудь. — Глаза Кайло распахиваются еще больше. — Дилан, иди с ним.
Дилан подмигивает Кайло.
— Привет, дружок.
Эйв останавливается и пристально смотрит на Кайло, а затем на Дилан.
— Больше никакого траха в баре. Если вы находитесь за этими дверями, то даете обет безбрачия.
Мэл, которая готовится к открытию, убирая со столов, закатывает глаза.
— Да, точно. Ты также собираешься написать это на вывеске у входа?
— Возможно! — выкрикивает Эйв через плечо, прежде чем уйти в свой кабинет.
Пресли смотрит на меня, взгляд ее ярко-голубых глаз смягчается.
— Я решила, что без него мне будет лучше.
Улыбаюсь ей.
— Я не могу тебя винить.
В течение часа после открытия бар заполняется завсегдатаями и несколькими туристами, приехавшими в город в связи с началом сезона ловли моллюсков. Ближе к полудню скрипит входная дверь. Мне не нужно поворачиваться со своего места за барной стойкой, чтобы понять, кто вошел.
Атлас подбегает к стойке, запрыгивает на табурет и ухмыляется. Его лицо озаряется, ямочки становятся еще глубже.
— Я возьму рутбир, дорогая.
Я смеюсь. С каждым днем он все больше походит на Флетчера. Улыбаясь, протягиваю ему подставку, прежде чем поднять взгляд на Линкольна. Он выглядит так же, как в тот вечер, когда вошел в мою жизнь, но в то же время так сильно отличается. Он привел в бар ребенка.
Атлас недолго остается на месте. Недавно он обнаружил, что очень хорошо играет в бильярд, ему нравится разводить туристов на ставки в пять долларов.
— Ты привел ребенка, — говорю я, в моей голове роятся хаотичные мысли.
Линкольн ухмыляется, пожимает плечами, с любопытством наблюдая за мной.
— Это сработало?
Я щелкаю языком по небу и скрещиваю руки на груди.
— Это подло.
Его лицо мрачнеет. Он смотрит на мои губы, на грудь, и меня пронзает знакомая боль.
— Я в отчаянии, — признается Линкольн. Слово «отчаяние» вызывает знакомое покалывание во всем теле от того, как он его произносит. Оно звучит грубо и шероховато, как и он сам. Я не могу отрицать, что мои чувства к нему все еще очень реальны. Он дал мне две недели, и хотя я ценю это, эти две недели также дали мне время подумать обо всем, с чем мне нужно справиться.
— Я уезжаю на пару месяцев, — признается Линкольн, когда я наливаю ему виски, не сводя глаз с Атласа, который теперь суетится вокруг Эверетта. Мальчик только что поспорил с ним на бесплатные начос, что сможет съесть полноценный заказ.
— Если ты не съешь всю тарелку, с тебя причитается стоимость начос и десять долларов, которые ты выманил у меня на прошлой неделе, — говорит ему Эверетт, передавая поднос.
Атлас ухмыляется и начинает есть.
— Заметано.
Улыбаясь, я наблюдаю за лицом Линкольна, пытаясь разгадать его настроение.
— Где будет Атлас?
— Здесь. С моим отцом. — Он смотрит мне в глаза. — И, надеюсь, с тобой.
Я улыбаюсь.
— Мне бы этого хотелось.
Он опускает взгляд на свой бокал и бормочет:
— А что с нами?
Вздыхаю, не зная, что сказать. Сделав глубокий вдох, пожимаю плечами.
— Я не знаю, Линкольн. Думаю, мне просто нужно время, чтобы разобраться во всем этом.
Он касается моей руки, и я смотрю вниз, на то, как его мужественные, трудолюбивые пальцы обхватывают мои. Это движение вызывает во мне трепет.