Мое дыхание перехватывает, тело напрягается от ее близости.
— Просто покончите с этим, — говорит нам Бэар мимоходом, его голос тихий, чтобы Атлас не услышал. — Идите потрахайтесь, Джорни, избавь парня от страданий.
Потом он замечает, что в доме есть еще люди. Я и не подозревал, что мы будем не одни. Ее брат, Пресли, Мэл, ее дети — дом полон. Вокруг нас ведутся разговоры, но я их не слышу. Я могу сосредоточиться только на том, кто рядом со мной, с розовыми щеками и мягкой улыбкой.
Нервно отстраняюсь от Джорни, а потом бью кулаком Бэара в живот.
— Закрой рот и уходи.
Он кашляет, сгибаясь пополам от боли, а затем подходит к Пресли.
— Привет, милая.
С губ Джорни срывается нежный смех.
— Не могу сказать, что сильно по нему скучала.
Мой пульс учащается, и я делаю все возможное, чтобы скрыть это. Успокойся. Успокойся, черт возьми. Я поворачиваюсь к ней лицом и ловлю ее взгляд.
— По кому ты скучала?
Она медленно закрывает глаза и улыбается.
— Иди сюда на минутку.
Ее рука скользит в мою, и она ведет меня по коридору в мою спальню.
Бэар делает замечание, папа смеется, кто-то свистит. Но все не так. По крайней мере, не так, как я это вижу. Мне кажется, она ведет меня сюда, потому что не хочет, чтобы мой сын услышал то, что она хочет мне сказать.
Я не знаю, но именно так моя голова непреднамеренно разыгрывает этот разговор.
Джорни делает глубокий вдох, закрывая за нами дверь. Я делаю шаг к ней, и она поднимает на меня взгляд. Я не прикасаюсь к ней, хотя мне хочется прижать ее к двери и трахнуть. Я игнорирую шевеления своего члена в тот момент, когда эти мысли всплывают на поверхность. Вместо этого сосредотачиваюсь на выражении ее лица, пытаясь расшифровать намерение, которое она держит в плену в этих темных глазах.
Сначала она ничего не говорит, но потом качает головой. Затем следует еще один успокаивающий вдох, и в ее глазах появляется лукавый блеск.
— Я… черт, это бессмысленно. — Мое сердце замирает, но затем оживает, когда Джорни вздыхает: — Я так по тебе скучала!
И в следующую секунду она уже в моих объятиях, прижимается к моему телу.
Я притягиваю ее к себе, зарываясь лицом в изгиб ее плеча.
— Господи Иисусе, — ругаюсь, поворачиваясь к кровати. Мы падаем на матрас, оба тяжело дыша. — Я так чертовски скучал по тебе.
Ее руки впиваются в мою рубашку, она вздыхает, прижимаясь к моей шее.
Я обнимаю Джорни дольше, чем нужно, а потом отстраняюсь. Я не жду. Я накрываю ее губы своими и целую. Сначала поцелуй начинается медленно. Нежно. А затем я открываю рот, она ахает и выгибается подо мной. Крепко обхватываю ее руками, желание пойти дальше пересиливает более нежные мысли. Я хочу прикусить ее губу и почувствовать вкус крови, всосать эту сладость, по которой так сильно скучал, и напомнить себе, что эта женщина принадлежит мне, независимо от того, что было сказано между нами.
У моего члена другие планы, и он тут же дает о себе знать. Он тверд и упирается в джинсы, так отчаянно нуждаясь в любом трении. Я бы с удовольствием наплевал на все и трахал ее без устали, заявляя, что она моя навсегда, и все такое прочее, но сейчас это не лучший вариант. Во-первых, дверь не заперта, а во-вторых, мой сын находится в соседней комнате.
В этот момент я понимаю, насколько тяжелым будет сегодняшний вечер. Придется притворяться, что я хочу с ней лишь разговаривать. Это ложь. Не помогает и то, что ее щеки раскраснелись, а на ней обтягивающие джинсы, которые облегают ее изгибы.
Я целую ее еще раз, а затем перекатываюсь на бок и сажусь.
Джорни улыбается и делает то же самое. Языком касается кончиков зубов, прежде чем поднять пальцы к губам.
— Прости.
— Не стоит. — Разворачиваюсь к ней. — Это все на моей совести.
Она морщит носик самым милым образом.
— Не совсем. — Поерзав, Джорни пододвигается к краю кровати, встает, а затем садится на меня верхом. — Не целуй меня и не позволяй мне на тебя набрасываться.
Я громко смеюсь.
— Это будет тяжело, но я думаю, что справлюсь.
Она прижимается своими бедрами к моим.
— На самом деле тяжело.
Хватаю Джорни за руки, останавливая ее движения.
— Не отвлекай меня.
— Я и не пытаюсь. — С очередным вздохом она кладет ладони мне на грудь, а затем на лицо. Обхватив мою голову руками, она пристально смотрит на меня. Приоткрывает губы, вдыхая. — Я только о тебе и думала, — шепчет Джорни, медленно моргая, как будто не уверена, что я реален. — Я… скучала по тебе. — Это три простых слова, но они значат для меня весь мир, потому что я не думал, что услышу их от нее после всего, через что заставил ее пройти. — Я прочитала письмо.
Я жду. Джорни моргает, на ее глаза наворачиваются слезы, но она ничего не говорит.
— И? — Я настаиваю, ожидая.
— И оно мне понравилось. Это был идеальный способ дать мне объяснение, в котором я нуждалась, чтобы двигаться дальше.
— Это движение вперед… включает ли оно меня? — Господи, я действительно говорю как слабак. Джорни смотрит на небольшое пространство между нашими телами, прикусив зубами губу. — Пожалуйста. — Делаю прерывистый вдох, пытаясь обуздать эмоции в своем тоне. Ей не нужно знать, что я нахожусь в нескольких секундах от того, чтобы привязать ее к своей кровати и заявить, что не отпущу ее. Самое меньшее, что я могу для нее сделать, — это дать ей возможность выбора. — Я ничего не хочу без тебя. Мы хотим, чтобы ты была в нашей жизни.
Перевожу взгляд на дверь и на того, кто сейчас стоит в дверном проеме.
Атлас широко улыбается и запрыгивает на кровать рядом с нами. По некоторым причинам я держу Джорни на коленях, и улыбаюсь сыну.
— Мы оставим ее себе?
— Я не собака, дружище, — поддразнивает Джорни, внимательно наблюдая за Атласом, подняв руки и боясь, что он упадет.
— Я знаю, глупышка. — Он прыгает на кровати, совершенно не обращая внимания на тяжелый разговор, в который вмешался. — Что вы тут делаете? Там есть печенье.
Пока наши тела подпрыгивают на кровати, я изучаю ее лицо и на мгновение задумываюсь, следует ли мне встать на колени и умолять ее.
Джорни пристально смотрит на меня, черты ее лица смягчаются, и я понимаю, что уломал ее.
— У тебя больше нет от меня никаких секретов? — спрашивает она, понизив голос.
— Никаких. Обещаю, — отвечаю я ей. — Вообще-то, есть один.
У нее перехватывает дыхание, слезы, которые она сдерживала, вырываются наружу.
— Я не могу больше ждать. Я хочу печенье.
Атлас спрыгивает с кровати и бежит по коридору.
Уголки губ Джорни опускаются, как будто она собирается разрыдаться, дыхание легкое и ровное. Она еще не плачет, но я вижу, что вот-вот начнет.
— Какой секрет?
Поднимаю руки к ее щекам, обхватывая лицо, а ее слезы катятся по костяшкам моих пальцев.
— Что я люблю тебя.
Сначала мне кажется, что она шокирована моим признанием. Черт, думаю, я тоже потрясен. Но я знаю, что говорю серьезно.
Джорни закрывает глаза, и я убираю руки от ее лица. Обнимаю ее, прижимая к своей груди и не желая отпускать.
Она плачет, уткнувшись мне в шею и положив руки на мое сердце, снова вспоминает имя той, что подарила ей жизнь:
— Меня убивает, что я всегда буду гадать, является ли Афина причиной нашей связи, или у нас действительно есть что-то общее.
— Ты. — Я отстраняюсь, смотрю на нее сверху вниз, пытаясь донести смысл своих слов. — Это всегда была ты.
Моргнув, Джорни делает вдох, на ее лице появляется нежная улыбка.
— У меня тоже есть секрет.
Наконец, я испытываю радостное волнение, чувствуя себя более живым. Я двигаюсь под ней, мои руки перемещаются ближе к ее попке.
— Ты хочешь, чтобы я запер дверь и трахнул тебя?