Дэни соскользнул в бассейн, увлекая за собой и дроу, и Рэй с головой ушел под воду, ощущая неожиданно сильные объятия тонких рук русала на своей шее. Он не мог и не хотел прервать поцелуя, тесно прижимаясь к гибкому и скользкому телу Дэни. Они целовались, словно сумасшедшие, и Рэй окончательно потерял над собой контроль, скользя ладонями вдоль гибкой спины русала, который легко удерживал в воде их обоих.
В воде его запах стал еще сильнее, и сознание дроу помутилось. Этот же влекущий запах привел его сюда, распространившись по всему дому и выманив из комнаты… Дэни торопливо пытался раздеть его, лихорадочно расстегивая пуговицы на мокрой рубашке одной рукой, почти нервно царапая смуглую грудь. Лишь когда Рэй зашипел, запрокидывая голову, Дэни понял, что прозрачная вода вокруг них мутится от крови, что сочилась из порезов дроу. Он с недоумением глянул на свои пальцы и тихо охнул, обнаружив на них довольно острые синие коготки.
— Рэй, прости… — пискнул он.
— Ты почти закончил свой оборот, — выдохнул дроу, облизывая губы.
— Какой оборот? — Дэни потянулся к нему, наклонив голову, и осторожно слизнул красные капельки с ключиц.
— Потом… — Рэй сам нетерпеливо высвободился из рубашки, бросив ее куда-то на бортик, и та мокро шлепнулась об пол. — Честно, никогда не занимался этим в воде, да еще и с русалом…
— А много с кем ты этим занимался? — ревниво поинтересовался Дэни, обнимая его за шею.
— Не поверишь, не помню, когда в последний раз.
— Это хорошо… — пробормотал русал и снова завладел ртом дроу, тесно прижимаясь к нему всем телом.
Рэй ощутил, как к его бедру прижимается твердая возбужденная плоть тритона, и лихорадочно попытался вспомнить, что делать дальше. Он понятия не имел, как все устроено у морских оборотней, и Дэни, похоже, тоже. Но проблема быстро разрешилась, когда русал взял его руку, потянув ее под воду.
— Мне так жарко… — простонал он ему на ухо. — Вот здесь…
Рэй послушно прижал ладонь к паху русала. Пластинки совсем раскрылись, выпуская наружу его возбужденный член, но, помимо боковых пластинок, имелась и еще одна, что находилась чуть пониже. Она скрывала очень нежное, скользкое, разгоряченное отверстие, сочившееся чем-то вроде смазки, которая и распространяла этот сводящий с ума, восхитительный, сладковатый аромат, заставивший дроу примчаться сюда, позабыв все свои намерения, принципы, контроль…
Он осторожно дотронулся до скользких краев, стараясь ненароком не поранить их когтями, и услышал тихий, сдавленный стон Дэни.
— Пожалуйста, еще… — пробормотал совершенно потерявший голову русал, тяжело дыша ему в шею, стараясь плотнее прижаться к его бедрам, тихо постанывая.
— Дэни, проклятье… — Рэй едва слышно выдохнул, на секунду отстранившись, чтобы снять мешавшиеся ему мокрые джинсы, так противно липнувшие к ногам. Это получилось не сразу, тем более в воде, и он, пребывая в раздражении, едва не порвал их.
Когда ему наконец удалось избавиться от последней преграды, разделявшей их, он прижал разгоряченного тритона к стенке бассейна, плотно прильнув бедрами к его бедрам. Дэни мгновенно обхватил его шею руками, тяжело, учащенно дыша, постанывая и трясь об него. Робкий парнишка, которого так легко было вогнать в краску, он совсем потерял голову, забыл самое себя, стоило оказаться рядом с обнаженным, смуглым, распаленным самцом. И не просто самцом, а тем, кого он выбрал уже давно, в которого был безнадежно влюблен, который был для него идеалом и спасителем.
Щеки юноши пылали, но он не мог больше остановиться, не мог сдерживать череду тихих стонов, льющихся с распухших от долгих поцелуев губ, не мог перестать целовать шею дроу, скользя по ней языком и смакуя горьковато-сладкий вкус его кожи. От дроу пахло апельсинами и соблазном, таким откровенным, острым, ярким, смущающим… ¹
Откинув назад голову, Дэни подставлял собственное горло ненасытным поцелуям-укусам своего Сокола. Чувственные стоны срывались с его губ, и ему с трудом удавалось удерживать свой хвост относительно неподвижным, потому что тот сам собой так и норовил оплести ноги его любовника.
— Ну пожалуйста, Рэй… не тяни, — задыхаясь, пробормотал Дэни, уже не в силах вытерпеть этой мучительно сладкой и долгой прелюдии.
Дроу поднял голову, его зеленые глаза потемнели так, что сравнялись оттенком с лесным мхом, зрачки совсем сузились и пульсировали. Облизнув губы, Рэй кивнул и принялся медленно, осторожно входить. Обхватив его бедра ладонями, он только радовался тому, что русалу не нужна была смазка. Дроу со своими когтями вряд ли смог бы чем-то ему помочь в этом деле.
Дэни задохнулся — нижнюю часть его тела обдало таким жаром, что он вскрикнул, невольно рванув бедра вперед, стремясь поскорее вобрать в себя член дроу полностью, но Рэй, предусмотрительно державший его, не позволил, и проникновение получилось мучительно медленным. Нетерпеливый русал стонал мелодично и протяжно, цепляясь за смуглые мускулистые плечи своего любовника, расцарапывая в кровь кожу цвета эбенового дерева. По правде говоря, Рэю с трудом удавалось удерживать его, потому что постоянно двигающийся хвост оказался неожиданно сильным. Вдобавок эти его метания создавали такие сокращения внутренних мышц, что дроу просто медленно сходил с ума, закусив губу почти до крови.
Дэни повернул голову, слизнув красную капельку с его подбородка, и запустил пальцы в его волосы. Распаленный каралойт был прекрасен: волосы — чистое сияющее золото, огромные и глубокие, как само море, насыщенно синие глаза, полные коралловые губы… Сквозь влажные белокурые волосы выглядывали заостренные перепончатые ушки, а шею, словно воротничок, опоясывали золотые чешуйки, образовывающие причудливый узор, который теперь явственно виднелся на его теле. Да, Дэни почти полностью завершил свой первый цикличный оборот сразу после первого же соития во время нереста.
Дроу двигался в нем плавными, ритмичными толчками, вода замедляла его действия, но это не было проблемой для русала, который охотно подавался ему навстречу. Запрокинув голову и прикрыв глаза пушистыми ресницами, припорошенными солнечным светом, тритончик громко постанывал от наслаждения. И это было самое очаровывавшее зрелище, которое когда-либо видел Сокол.
Он не смог выдержать долго — внутри каралойта было слишком тесно, слишком горячо, слишком узко и влажно, и это сводило с ума больше, чем соблазн убийства. Когда дроу излился в тесные глубины русалида, тот зашелся в тихом стоне-всхлипе и обмяк, цепляясь за его шею.
Рэю самому потребовалось около десяти минут, чтобы прийти в себя. Дэни не шевелился, сопя ему в шею. Дроу подсадил его на бортик и, вспрыгнув на него сам, подхватил тритона на руки и отнес его на кушетку.
Дэни вяло шевелил хвостом, на его губах блуждала легкая мечтательная улыбка. Рэй присел рядом на пол, устланный толстым ковриком, и, наклонив голову, поцеловал эту чудесную, восхитительную улыбку. Любовно проведя ладонью по его хвосту, он погладил гладкие чешуйки, ощутив, как тонкие руки тритона смыкаются на его шее. Дэни вернул ему поцелуй с пылкостью и страстью, робко скользнув язычком в его рот; ведь жар в его теле никуда не делся, разгоревшись еще больше, и ему снова хотелось своего дроу, хотелось до безумия.
Хвост русала медленно преобразовался обратно в стройные длинные ножки с маленькими ступнями. И теперь Дэни лежал на кушетке совершенно обнаженный. Узор из золотых чешуек покрывал все его тело, на спине, локтях, лодыжках, запястьях, горле, у висков и на лбу в виде диадемы, вокруг впадины пупка, на бедрах… Неострые шипы на локтях и икрах даже сейчас не исчезли. Юношеское, совсем недавно нескладное тело наконец приобрело законченные очертания — плавные, грациозные линии и изгибы талии, бедер манили ласкать бесконечно.