Данкмар выпрямился. Губы его тронула улыбка. «Подросток, — вспомнил он. – Целеустремлённый, эгоцентричный, бесконечно самовлюблённый и бесконечно самоуверенный. Лито Чинталли – подросток. Ему не свойственна педантичность».
— Я бы не назвал её исчезающе малой, — сказал он. – Чинталли не будет ничего уточнять. Это не в его характере.
Улс–Цем кивнул. Потом он повторил недавний жест Данкмара, повернувшись к окну и коснувшись пальцами стекла.
— Приняв имя, — сказал он, — вы станете одним из нас. Раньше, чем собирались. Вы согласны?
Данкмар снова усмехнулся.
— Не в вашем характере уточнять после того, как договор подписан.
— Всё не то, что прежде, — сказал Улс–Цем. – Мы соблюдаем договор. Вы стремились к могуществу и бессмертию, а вместо этого рискуете жизнью.
«А вы, господин безликий, жизнью жертвуете», — подумал Данкмар, но вслух ответил:
— Я стремился получить Эйдос в частную собственность. Собственность священна, и я намерен её защищать. Это естественно. К тому же в ином случае, полагаю, я рискую лишиться не только могущества. Что от меня требуется?
Улс–Цем обернулся к нему.
— Как обычно, — сказал он, — только согласие.
Захлопав крыльями, Кенсераль опустился на парапет у подножия шпиля. Дул пронизывающий ветер. Башня Генштаба возносилась выше других, и ещё выше устремлялся её шпиль, венчанный изваянием Тауриля. Кенсераль запрокинул голову и открыл рот, ловя дождевые капли. Он полюбовался на изваяние и захихикал. Статую проектировали с тем расчётом, что смотреть на неё будут издалека и снизу – на такую высоту не поднимались даже авиетки. Поэтому пропорции были искажёнными.
Кенсераль расправил крылья и опёрся ими на ветер, легко покачиваясь из стороны в сторону. Он видел собратьев, парящих над городом. Они сражались. Занимались тем, что умели лучше всего – уничтожали безликих тварей, вырвавшихся из‑за преграды. Большинство ирсирр умчалось в иные края. Пламя охватило весь Эйдос – славный, славный мир, так похожий на Землю… Впрочем, у небесных полководцев имелись и другие, не столь достойные мотивы. Кенсераль подумал об этом и снова засмеялся. Бывшие мятежники предпочитали держаться подальше от Солнца Мира, а праведники намеревались не спускать с них глаз. В Ньюатене, кроме него, остались Тауриль и Ульрималь. Удивительно, что Красавчик Ули отпустил куда‑то Арсиэля в одиночестве, и вдвойне удивительно, что место Первой Звезды при нём не попытался тотчас же занять Файриль… У самого Кенсераля, разумеется, тоже водились коварные замыслы. «Как всё изменилось, пока нас не было», — подумал он и ухмыльнулся. Ему нравилось то, что он видел. Здесь было где развернуться.
По широкой улице внизу кровавой волной текли твари.
Кенсераль не питал к ним ненависти или отвращения. Когда‑то он лично вёл в бой такую же армию. И даже тогда они боялись его. Величайшие из них остерегались его гнева и старались ускользнуть, когда у него случалось игривое настроение. Как‑то он сожрал одного из них. Да, у них были причины бояться! Кенсераль не раскаивался. Но возможность переиграть заново была отличным подарком, и он не собирался отказываться от неё.
Он снова посмотрел вниз, потом вверх, примерился. Тонкие губы ирсирры растянулись до ушей. Клыкастый рот приоткрылся. Кенсераль вытянул вперёд правую руку и заговорил. Никто из смертных не разобрал бы его чудовищных слов, голос его звучал ниже всякого рыка, он был подобен гулу земной коры при землетрясении и рёву огня при извержении вулкана. Лопнули стёкла и осыпались с шелестом дождевых капель. Завизжали и смолкли сигнализации уцелевших авиеток. В Башне Генштаба перегорели все электроприборы.
Внутри колоссального шпиля задрожали сотни сверхпрочных тросов, удерживавших статую. Раскаляясь, они деформировались. На распростёртые крылья гигантского изваяния ветер давил с огромной силой, и оно начало крениться. Кенсераль забил крыльями и взлетел. Ветер немедля отнёс его в сторону. Он не противился ветру. Он заранее наслаждался предстоящей реакцией Тауриля, но всё же внимательно рассчитывал удар. Статуя должна была не просто упасть, она должна была упасть в определённом направлении и под определённым углом.
Дождавшись момента, Кенсераль взмахнул мечом. С чёрного лезвия сорвалась молния и ударила в центр шпиля.
Шпиль надломился.
Часть его рассыпалась с жутким грохотом. Надрывно заскрежетал металл. Медленно, медленно огромный и величественный Тауриль Военачальник склонился долу, исполинский меч перевесил, и статуя обрушилась – вниз головой.