Ладка всхлипнула, взявшись ладонями за его щеки.
— Ты обидел меня, — еле слышно прошептала она, — ты меня обидел ни за что ни про что. Я не хотела делать тебе больно. Я никогда бы…
— Замолчи. Прости, что я орал. Надо просто забыть.
— Что забыть? Почему? Ты можешь нормально говорить, Артем?
Он не мог. Для него все было, как дважды два, а она никак не возьмет в толк, что такого страшного в их… преступлении, и даже преступлением это не считает. Как он мог объяснять прописные истины?! Разве непонятно, что нельзя накануне свадьбы заниматься любовью с другом жениха?! Пусть не любовью, пусть сексом, но с азартом и упоением! Да при чем тут упоение? Никак нельзя!..
Что тут непонятного, черт побери?!
В кармане у него затрясся мобильный, и Артем, не выпуская ее из объятий, — оказывается, он обнимал ее?! — достал его и поглядел на него с тоской. Звонил Семен. Вероятно, узнать о ходе операции.
А тут — конец всему. Друга он потерял. Женщину не нашел. Нет, нашел, но она «другому отдана, и будет век ему верна!» А если и не век, а только по понедельникам и средам, Артему все равно.
— Перезвони попозже, а? — попросил он, нажав-таки кнопку приема.
— А что? Ты занят, Темушка? — подхалимским тоном поинтересовался тот.
— Очень, — Артем попытался взбодриться, — придумываю, как вам отомстить.
— Ну, извини, друг! — быстро заговорил Сенька, словно только и ждал этой фразы. — Ну да, ошибочка вышла. Хорошо, что ты все уже понял, а то бы Эдика удар хватил!
Какая ошибочка? Что он понял? Артем покосился на пепельную макушку и решительно выдвинул «Глафиру» из рубки.
— Темыч, алле! Ты куда ее девал-то? — виновато бормотал Семен.
— Кого?
— Ну, эту… Олимпиаду. Вот, блин, имечко тоже, да? Я потому и запутался, Темыч! Думал, она пошутила, а она не шутила.
Интересно, что Сенька пил? Или обкурился? Классе в десятом, помнится, они самозабвенно учились курить анашу, только вот такую чушь даже тогда не пороли!
— Какая, к черту, олимпиада? Ты спортом решил заняться, что ли? Тогда пить меньше надо!
— Так ты с ней не познакомился! — воскликнул Сенька и что-то зашептал мимо трубки, вероятно, для брата.
— С кем не познакомился?! — заорал Артем, чувствуя себя тяжелобольным, за спиной которого светила науки выражают родственникам соболезнования. — Вы там, придурки, что лопочете?!
— Темушка, ты не бери в голову! — возник в трубке голос Степана. — Ну не узнал ты, как девушку зовут, так и Бог с ней! Она еще с тобой?
— Со мной, — кивнул Артем, выглянув на палубу, где стоял предмет их разговора, — и как ее зовут, я запомнил. Глафира! Только непонятно, зачем мне это надо! Достаточно, чтобы Эдька имя невесты помнил!
И без всякого перехода добавил:
— А вам, придуркам, я уж точно морды начищу.
— Погоди, Темыч, — жалобно застонал Степан, — погоди про морды, скажи про девушку…
Сказать? Они что, издеваются? Откуда им знать, что ему есть что сказать про нее?!
— Что вы от меня еще хотите, мать вашу?! Я не выспался и хочу жрать, я только что получил десяток заслуженных пощечин, но, черт побери, я сделал так, как вы просили! Я ее привез! И даже пожелал счастья в личной жизни!
— Кому? — пискнул Степан не своим голосом.
— Глафире! — рявкнул он, и непонятно, что его удержало, когда он вознамерился запулить телефон в море.
На том конце провода восстановилась чрезвычайно странная тишина, в которой сопели в два голоса его друзья.
Господи, что еще?!
— Алле? — спросил Артем. — Вы еще здесь?
— Темыч, ты выслушай нас спокойно, — попросил Степка.
— Подожди, — отчаянно завопил на заднем плане Сенька, — не говори ему, может, само как-нибудь утрясется!..
— Что утрясется?
— Темыч, ты с девушкой совсем не разговаривал?
— О чем мне с ней разговаривать? — соврал он, сбавив тон до минимума. — Мало того, что она Эдика кинула и…
— Это не она кинула.
— Ну, не она! Он, конечно, тоже виноват! Но Глафира-то…
— Это не Глафира, — выдохнул Степа. Артему показалось, что он потерял сознание. Как будто сам Майк Тайсон отправил его в нокаут. Раз, и готово. Это не Глафира. А кто же?! Тень отца Гамлета?!
— Темыч, Темыч, алле! Мы думали, ты все уже выяснил. Понимаешь, Сенька перепутал случайно, ну, ладно, мы оба перепутали, такая вот ерунда получилась. Хорошо, что ты еще не приплыл. Ты ее отвези обратно, ладно? А если хочешь, мы сами сейчас приедем и отвезем. Слышишь? А ты пока к Эдику сходи, позавтракаешь заодно, ты же не завтракал…
Артем сжал ладонь, телефон треснул, и голос Степана пропал.
Все бы решалось так просто.
Он вышел из рубки. На палубе стояла девушка. Не Глафира. Другая.
В голове у него зашумело, будто кто-то очень энергичный наводил порядок в его мыслях. Кое-где оставались прорехи, кое-где торчали еще лишние куски, но, в общем-то, все было куда ясней, чем минуту назад!
— Как тебя зовут? — спросил он издалека. Вот так. Лучше поздно, чем никогда. Она сильно вздрогнула, но не обернулась.
— Ты будешь смеяться…
— Не буду, — пообещал он.
Она сказала как, и он рассмеялся.
— Олимпиада? — Хохот комом встал в его горле, перекрыв кислород. — Вот это здорово! Олимпиада! Вот это да!
Лада, склонив голову, некоторое время молча смотрела на него снизу вверх. Потом ей надоело. Надоело все это — припадочный мужик, который то и дело сбивал ее с толку своими невразумительными обвинениями, а потом вдруг превращался в нормального, а потом обратно, и так без конца. И собственная покорность тоже надоела, и невозможно было уже и дальше все это терпеть и делать вид, что ты сильная.
А он все хохотал. Придурок.
Лада решительно направилась к трапу.
— Эй! Олимпиада! — истерически всхлипнул Артем. — Ты куда?
— Скорую вызову. Помнишь, ты просил не оставлять тебя без помощи? Вот я и вызову!
Подобрав полы намокшего сарафана, она побежала по берегу. Словно он собирался догонять ее, этот сумасшедший!
— Постой!
Действительно, собирался, и больше того — догнал одним прыжком и, подкинув, усадил себе на грудь.
Ладка колотила пятками по его бокам, и со стороны это выглядело так, словно она — вполне добродушно — погоняет лошадку. Но только со стороны. Откуда не слышно было ее диких воплей и визгов, и не видно, как она пыталась зубами ухватить его то за ухо, то за подбородок.
— Что за девчонка! — запыхавшись, комментировал Артем. — Тебе охладиться надо, милая моя!
— Я предупреждала! Не называй меня милой!
— А то — что?! — насмешливо спросил он, зашел вдруг в воду и бросил ее туда же.
Но тут же подхватил и бросил снова.
Хорошенькое дело! После всех злоключений он ее сейчас утопит!
Он что-то кричал, но она не слышала, захлебываясь от злости. Но ее тело в воде было легким и чужим, и от этого ей вдруг стало весело, и солнце брызнуло в глаза как-то особенно ярко, и Ладка увидела счастье. Оно плясало, вопило, сияло в глазах мужчины, который рядом с ней резвился в волнах. Вероятно, окончательно утратив рассудок.
Она ничего не понимала уже давным-давно. Но зачем ломать голову, какой смысл? Главное, что рядом с ней есть этот человек. В джинсах, рубашке и со всеми своими заморочками в голове.
— Ты сумасшедший? — лишь для порядка уточнила Ладка.
Артем, не ответив, нырнул и осторожно взял ее за ногу, утягивая на дно.
Она и так была на дне. По самую маковку в воде, иначе как объяснить, что все вокруг расплывчато и нереально?!
Вынырнули они одновременно.
Ладка вырвалась и, кашляя, поплелась к берегу.
— Ты куда? — возмутился сумасшедший. — Давай еще побесимся!
Это что-то с чем-то! Побесимся! Сердце может не выдержать, и все! Так нельзя! То окатить ледяной водой, то сунуть головой в пекло, то снова… А ведь она — живая! Она, черт возьми, не игрушка!
Он опять легко нагнал ее и повалил в песок, и уселся сверху, сцепив ее руки у себя на шее.
— Ты что?! Тебе мало? — завопила она. — Ты хочешь совсем меня с ума свести?
— Хочу, — подтвердил он и дунул ей в нос. Она чихнула и посмотрела на него с жалостью.