- "Ты называешь их богами?" - презрительно хохотнул Кроаки. - "Ну ладно, у них есть особые силы, но они же не бессмертны. А что они за боги без этого?"
- "И всё же," - заметила Клык, - "ты должен признать, что Изменения стали чаще и бьют болезненнее, начиная с тех пор, как были изгнаны боги Старого Пантеона. Королю стоит подумать над тем, чтобы пригласить их обратно."
Джейм согласилась. - "Знаешь, это не безопасно, запирать богов в своём подвале, так сказать."
Кроаки заёрзал на месте, а затем махнул рукой вниз, как будто радуясь тому, что их прервали. - "Тише. Вон они идут."
От дальней стороны пещеры зазвучала слабая музыка и толпа притихла. Звуки становились всё громче -- трубы, флейты, барабаны, и что-то такое сверхъестественное, что, должно быть, было ветром, свистящим меж мирами. Приближающиеся фигуры несли с собой факелы. Тени их стелились перед ними, отбрасывая фантастические очертания на изрезанные трещинами стены пещеры. Толпа оттягивалась назад, по мере того, как процессия вступала в основную часть каверны.
Джейм вспомнилось прибытие Матушки Ведии в день её фестиваля. По сути дела, она опять здесь присутствовала, снова сидя подобно живой статуе на приподнятых носилках, снова окруженная своими танцующими, увитыми змеями служительницами, но в этот раз без летучих мышей или же поклонников.
Перед ней двигалась тучная фигура, выглядящая как младшая версия Земляной Женщины, но в то же время явно беременная, окружённая группой по-утиному переваливающихся женщин в аналогичном состоянии.
А за ними, уже без всякого сопровождения, шагала тощая карга, нёсущая с собой ящик. И если две первые фигуры люди встречали приветственными криками, то от последней они отворачивались, закрывая своим детям глаза.
- "Великая Мать в её аспектах целительницы, жизнедарительницы и ненасытной могилы," - сказал Кроаки, поднимая голос, чтобы перекричать возобновившийся гомон, пока из теней появлялось следующее божество.
- "Что в ящике?"
- "Смерть, разумеется."
Джейм разглядывала столь не похожие друг на друга фигуры и вспоминала свой разговор с Бабкой Сид [Gran Cyd], королевой мерикит. Демонстрируя Джейм образ плодородия и иму, и то, и другое воплощало собой Земляную Женщину, она сказала, "Эти образы считались древними уже задолго до того, как Матушка Рвагга вообще родилась," что вполне имело смысл, поскольку Четверо появились только лишь в момент активации кенцирских храмов, где-то три тысячелетия тому назад.
Джейм тогда задумалась, принимает ли Земляная Женщина и остальные трое из Четырёх элементалей Ратиллиена, хоть и будучи обособленными индивидуальностями, различные, более древние божественные аспекты в разных культурах и подчиняются ли их древнейшим преданиям. Похоже, вот и ответ.
Это однако, поднимало следующий вопрос: как обожествление Четверых повлияло на Старый Пантеон, который им предшествовал?
Как бы то ни было, это была Земляная Женщина, в трёх её ранних, местных воплощениях.
Следом появился котёл, в котором металась речная рыба. Молодая форель вертелась у края котла и подскакивала вверх, блестящей чешуёй фигурой. Холодные круглые глаза рассматривали толпу сквозь сетку зелёных волос, а надутые губы изгибались над игольчатыми зубами в улыбке, которой полагалось казаться соблазнительной.
Съеденная Когда-то, подумала Джейм, или же какая-то её вариация, вероятно связанная с Амаром. Интересно, она тоже берёт себе любовников-людей? Где-то теперь Драй, всё ещё блаженствует в объятьях своей возлюбленной или же погрузился в глубину её пищеварительного тракта?
За нею шагала богиня любви и погибших надежд, двигаясь задом наперёд, пристально вглядываясь в зеркало, чья поверхность ходила зыбью подобно воде. У её ног, угрожая сделать ей подножку кишела орда зелёных и желтых лягушек.
- "Джип!" - хором исполняли они. - "Джип, джип, ДЖИП!"
По их следам стучал дождь.
Горго, подумала Джейм, просто счастливая увидеть почти знакомое лицо, или же лица. Она задумалась, что-то поделывают он и его жрец Балдан в Тай-Тестигоне. Раньше или позже, она это выяснит.
Последняя лягушка яростно пропрыгала мимо, сопровождаемая длинной, приземистой, тёмной фигурой, с чешуйчатым хвостом с одного конца и жутко зубастой пастью с другого, по-утиному переваливающейся на пухлых, бледных конечностях человеческого младенца.
За этой тварью последовали ещё и ещё. Те, в ком явно прослеживались связи с Четырьмя казались довольными и уверенными. Другие же проходили как призраки своих прошлых себя, и получали слабые отклики от толпы. Кто теперь поклоняется собако-лицей сущности или этим плывущим по воздуху клочьям шёлка, этому мрачному оранжевому сиянию или этой штуке из клацающих костей?