Харн поднял глаза от записки на толстой, кремовой бумаге, которую только что получил.
- "Король Круин хочет тебя видеть," - сказал он.
Мальчик Тори был потрясён. - "Как он только узнал, что я вообще существую?"
- "Предки знают. Ты держался достаточно тихо, учитывая все обстоятельства. Как, по-твоему, это не может быть связано с твоим новым другом?"
Харн, разумеется, обнаружил присутствие Кроаки в помещениях Тори, учитывая, что те располагались в одном шаге от его офиса и что котифирский принц настоял на прогулках после наступления темноты. Он был довольно беспокойным гостем, и очень прожорливым. Тори никогда ещё не видел, чтобы кто-то мог поедать столь много, оставаясь при этом столь худым.
После кадетских испытаний Торисена в Каинроновских казармах, Харн Удав поглядывал на него с чем-то вроде смутной озадаченности. А если Тори ловил его взгляд в такие моменты, то большой кендар прочищал горло и становился ещё даже грубее, чем обычно; однако, он одновременно перестал оскорблять своего самоназначенного клерка.
Тори хотелось думать, что это всё из-за того, что он отказался жаловаться на жестокое обращение от рук Генжара. Тем не менее, он подозревал, что Харн, бывший Норф, начал чувствовать его родословную, его кровь, точно так же, как это определённо происходило с Рябиной.
Ежели так, то это сделает жизнь более лёгкой, но в то же время более опасной и проблематичной.
Хотя с момента изгнания Ганта ещё никто не осмелился заявить права на место Верховного Лорда -- и уж тем более на потенциально смертельный воротник Кентиар -- Каинрон, к примеру, никогда не позволит сохранять жизнь сыну их бывшего повелителя. Поглядите, как они обращаются со старшими рандонами вроде Харна, который всё ещё обитатель порога, после всех этих лет. Крови совершенно не достаточно чтобы защитить сына Ганта. Он также нуждается в силе и уважении. Эта мысль вызвала у Тори гримасу. Как же приобрести и то, и другое, в его-то положении? Ему ничто не вручат просто так, как это было с его предками, и неважно, что они вели свою историю ко временам основания Кенцирата. Всё, чего он добьётся, будет его собственной заслугой.
И говоря об этом, хотел ли он вообще место своего отца, полагая, что оно по факту вакантно? Возможно, он сможет принадлежать чему-то ещё внутри Кенцирата, добытому его собственными трудами. Если бы только Адрик позволил ему поступить в Тентир...
Харн сложил послание и вручил ему. - "Независимо от причины, тебе следует пойти. Прямо сейчас. И ступай осторожно: Надутёсье неспокойно со времени как королю нездоровится."
Тори задержался в своих покоях, чтобы переодеться в более чистую из своих двух курток. Кроаки с недовольным видом развалился на узкой кровати Бурра.
- "Ты мог бы поискать мне кого-нибудь или что-нибудь, что меня развлечёт," - сказал он, дуясь.
- "Не сегодня. Твой отец хочет меня видеть."
Долговязый принц в тревоге вскочил на ноги. - "Ты скажешь ему, что я здесь?"
- "Нет, конечно, но Комендант Харн знает. Я исхожу из того, что ты налетел на него во время одного из твоих ночных блужданий."
- "Ему можно верить?"
- "До смерти, если только он не получит прямой вопрос."
Кроаки уселся обратно, отчасти успокоенный. - "Ох уж эти кенциры. Непостижимые и непредсказуемые."
Торисен поднялся в открытой клетке в Котифир.
Первое, что он отметил по прибытии, так это то, что вечно кружащее облачное покрытие внезапно рассеялось. В его отсутствие, летнее солнце беспощадно лупило по раскинувшемуся на вершине утёса городу, стирая прочь его обычно живые цвета и глазируя всё слоем пыли. Дождей не было с самой весны. Амар обмелел и загорчился, отравляя свою рыбу и иссушая посевы на полях. Несколько горожан вяло перемещались от магазина к магазину, в которых не находили почти никаких доступных товаров. Некоторые собирались на углах улиц, прислушиваясь к мужчинам, закутанным в чётные мантии и чече -- карнидам из Уракарна, подумал Тори, проповедующих свои туманные откровения о гибели и перерождении. Кенцирату не было до этого практически никакого дела. Учитывая их собственный горький опыт общения с Трёхликим Богом, большинство кенциров только удивлялись, почему вообще кто-то мог по собственному желанию отдаваться хоть какой-то религии, и уж тем более такой, что делала столь жуткие предначертания.
- "Мир сей ничто, кроме тени того, что настанет в будущем!" - кричал проповедник проходящему Торисену. - "Ты, парень, постой и послушай святые слова нашего Пророка!"
Вот, наконец, и Башня Роз и долгое-долгое карабканье вверх по её спиральной лестнице под бьющими лучами солнца. Без прикрытия облаков, натыканные то тут, то там, средневысокие башни были видны как на ладони, такие же чёткие, как кольцо сыпи. Вершины некоторых обломились и рухнули в улицы внизу. Оставалось только гадать, каким образом остальные могли удерживать верхние гильдейские этажи, где жили гильдейские лорды, пусть даже эти уровни выглядели грубыми и дешёвыми в лучах солнечного сияния.