Земля — облака
Вечернее сияние высветило силуэты падающих из последней группы. Какие-то скайдайверы слонялись в окрестностях Базы перед тем, как пойти домой. Адам и Чарльз заказали еду на вынос в «Идеальном местечке» и отнесли ее в комнату отдыха, оформленную в стиле пристанища хиппарей в каких-то пятнадцати метрах от Базы. Базу построили приблизительно в 1980-м, поэтому никто уже не помнил подробности выбора подобного декора. Большинство завсегдатаев, особенно Реджинальд, первым делом хватали размалеванные бонги и мачтообразные кальяны, словно те были частью их безымянной религии, ритуальными предметами, что посвящены вызванным благовониями и наркотиками откровениям. За прошедшие годы Базу неоднократно реконструировали, но каким-то образом именно это помещение сохранилось в янтарном свете неугасающих лавовых светильников и вездесущем дыму несметного количества сожженной травы.
Адам сидел в желатиновом кресле-мешке цвета мультяшного мозга. Чарльз сделал выбор в пользу самого нормального, с его точки зрения, предмета мебели — красной трехногой табуретки, которая, кажется, становилась ниже всякий раз, когда он на нее садился. Иногда из какого-то загадочного уголка раздавался звон колоколов, то ли с потолка, то ли откуда-то снизу, из-под ног или из-за голов. Тактика нью-эйджевой медицины, которая формально перегруппировывала ци[11] окружающих. Они развернули упаковку с горячими крылышками, и Чарльз аккуратно разделил пиццу на куски на большом столе в виде сердца. При этом был скрупулезно учтен размер каждого куска, и Адам уже почти готов был предположить, что он вот-вот достанет линейку. Когда дело касалось еды, Чарльз не доверял никому, даже Адаму — осторожность, приобретенная в армейских столовых. У него также постоянно, хотя и в легкой форме, случались приступы тревоги, из-за чего он вцеплялся в предметы (особенно доставалось рулю) сильнее, чем необходимо. Рукопожатия следовало рассматривать как обоснованную угрозу получить травму.
Чарльз сложил свой кусок пиццы так, что из него выступила маслянистая жидкость, но, поднеся его ко рту, внезапно остановился: «Пить?»
Во время еды у Адама была привычка вытягивать шею, как черепаха. Проглотив первый кусок курятины, он открыл рот, прерывисто дыша, и замахал рукой, загоняя в него воздух.
— Ты прав.
Хлопнув себя по колену, Чарльз зашелся коротким низким смешком.
— Говорил тебе. Потерпи.
Чарльз подошел к мини-холодильнику и достал шестерик пива. Табурет предупреждающе крякнул, когда он на него плюхнулся.
— Тут в соусе едва ли щепотка «призрачного перца»[12], но этого достаточно, чтобы у большинства из задницы дым пошел. А прикинь, если засадить целую связку.
Чарльз вытянул жестянку из пластиковой упаковки и передал Адаму.
Разговаривая с наполовину высунутым языком, тот сказал: «Пивом жажду не утолить».
— Будь мужиком. Оно загасит огонь.
Они оба потянули за кольца жестянок, из которых синхронно вырвалось такое приятное п-шшш.
— Ты когда-нибудь высирал пробку?
Адам прополоскал рот жидкостью с зерновым пивным вкусом, а затем вытерся салфеткой.
— Что?
— Ну, понял, когда затвердевший кусок с шумом вылетает, а потом одна жидкость?
— Я, вообще-то, ем.
— Такая еда всегда так выходит, по крайней мере, у меня. Просто предупредил.
Нахмурившись, Адам втянул шею, набив рот щиплющей курятиной, и залил вдогонку еще пива. Во рту всё горело, словно после иглоукалывания.
— А как насчет срачки-изнасилования, — продолжал Чарльз, — когда выходит так херово, что кажется, будто тебя трахают в жопу?
— Боже, Чарльз.
— Это чистой воды халатность с твоей стороны.
Чарльз потянул пиво и посмаковал, как вино, короткая тонкая полоска пены появилась на его губе, затем сделал затяжной глоток.
— Ты вообще собираешься есть?
— Я уже почти приступил, — Чарльз потер руки и измерил запас крылышек и пиццы. Подняв глаза на Адама, он спросил: «А знаешь, что японцы удумали?»
— Застольный разговор для поднятия аппетита продолжается? — Адам бросил крылышко обратно на тарелку, соус на которой приобрел слегка багряный оттенок из-за ряда перегоревших черных ламп на потолке.
— Че ты такой нежный, Эмили Пост[13].
— Ладно, валяй.