— Виноват, виноват… щас уберу.
Но Дэниэл не шевельнулся, голова его откинулась, постепенно опускаясь, пока не сравнялась с кушеткой.
— Хьюстон… у нас…, — и он снова вырубился.
Заходя с черного хода, Айрин спросила: «Тут что, кто-то шмаль курил?»
— Он немного того, — ответил Адам.
Она увидела место крушения бонга перед кушеткой, затем разглядела Муху.
— Бедолага.
Чарльз поднял пиво: «За малыша Дэнни».
Айрин присела рядом с Дэниэлом и потрогала его лоб тыльной стороной ладони, проверяя, не горит ли он. — Ребята, вы уверены, что с ним всё в порядке?
— Он в норме, — ответил Адам. — Может лишь слегка переборщил.
— Со специями, — Чарльз зажал нос большим и указательным пальцами. — В обоссанско-хиппанском кошмаре каждый сам за себя.
Она взяла ладонь Мухи в свои руки.
— Тоже мне друзья.
Чарльз шепнул на ухо Адаму: «Похоже, всё идет по его плану. Хитрожопый ублюдок».
Айрин обернулась и одарила их презрительным взглядом, в ее черных глазах вспыхнул огонь, а приподнятая верхняя губа обнажила вампирские резцы.
Схватив одно из крылышек Адама, словно намереваясь кинуть в нее, Чарльз спросил: «Проголодалась?»
— Бросай.
Чарльз наклонился набок и сделал вид, что засовывает его себе между ягодиц, затем выпрямился и оторвал кусок от крылышка. Он улыбнулся Адаму мясными щупальцами, торчащими между отбеленных зубов, проглотил его и сказал: «Ох, и жжет».
Муха скорчился и что-то пробормотал, Айрин наклонилась к его лицу: «Дэниэл?»
Он открыл глаза, как у енота, с бледной кожей вокруг них из-за постоянного использования очков. Его брови и ресницы были тонкие и всклокоченные, практически лишенные кератина, а сонные зрачки таращились рыбьими пузырями в блестящей масляной оправе.
— Черная вдова.
— Ты в порядке?
— Теперь да, — ответил Муха и улыбнулся. Он потянулся назад в темноту и вытащил оттуда глянцевый синий бонг, наполнил его водой из бутылки, которую до этого запихнул между подушек кушетки.
— Ну ты красава, — сказала она, после чего он взял немного травы из пластикового пакетика и насыпал в чашу.
— Курнешь?
Айрин изогнулась над бонгом, словно паучиха в противогазе, щелкнула зажигалкой и затянулась. Она передала бонг Дэниэлу и начала гладить свои шрамы на внутренней части левого предплечья, по одному пальцу на шрам, вверх-вниз, на свету они вспыхивали как мишура.
Входная дверь открылась.
— Так вот куда все разбежались, — сказал Реджинальд, облаченный в растаманский комбинезон, пряча руку за спиной. — А я хожу ищу признаки жизни.
— Где ты был? — спросил Адам.
— Дела.
Айрин измерила его взглядом.
— Типа, клоун?
— Я веду вечеринки ко дню рождения, — подмигнул он и спросил. — Когда твой?
— Разогнался.
Обращаясь к Адаму и Чарльзу, он сказал: «Зацените эту крошку», — и протянул на ладони миниатюрную модель самолета со свежей неоновой краской.
— Так вот что ты делал все это время? — сказал Адам.
Чарльз рассмеялся: «У нас больше игрушечных самолетов, чем настоящих».
— Я нарисовал по сиське на каждом крыле, — сказал он, обойдя всех и держа самолетик у них перед глазами. — Сделал сосок, пигментное пятно и всё остальное.
Чарльз наклонил голову, затем кивнул.
— Тонкая работа.
— Ты будешь следующим Дали, как пить дать.
То жужжа, то гудя, Реджинальд направил свой самолетик к Айрин, затем протянул руку, чтобы она могла рассмотреть.
— Ну-ка, лизни.
Она резко отбросила его руку.
— Дешевка, как и твой костюмчик.
Он потянул за материю на плече, затем отпустил: «Это не дешевка. Уровень — бархат».
Не обращая на него внимания, Айрин прошептала Мухе: «У тебя скверный вид. У меня есть лекарство, поехали ко мне».
— Наша муха под кайфом?
— Иди на хер, — она подхватила Дэниэла под локоть и помогла встать.
Реджинальд, изображая смущение, развел руками и посмотрел по сторонам.
— Жаль, что наши отношения не дотягивают до уровня тренировок.
Потирая спину повисшего на ней Дэниэла с непослушными веками, из-за чего его глаза казались полукругами, она сказала: «Ты ведь не должен мне нравиться, чтобы я могла прыгнуть с самолета».
— А если мы будем держаться за руки?
— Я буду в самом дальнем от тебя лепестке, гарантирую.
Дэниэл захлопал ресницами и открыл рот. Ничего не прозвучало, пока наконец ему не удалось сказать: «Круто. Это».
— Вы оба угашенные, ты сама не доедешь, — сказал Реджинальд.
— И что?