— Количество задокументированных поражений молнией из земли растет. Со всеми этими странными последствиями. Можно сказать, мы имеем дело с эпидемией.
— Какое это имеет отношение ко мне?
— Я надеялся, что вы скажете.
— Каким образом.
— Вы, Адам, вы — единственный, у кого было видение. Те, кого поразила молния, избранные. Но вы, с вами случилось даже большее чудо. Ангел, Адам. Что вам сказал ангел?
— Я никогда не говорил, что со мной разговаривал ангел. Я говорил…
— Тогда как вы объясните, что происходит?
— Я не…
— Я знаю, Ада воскресла.
— Воскресла?
— Как еще можно объяснить, что тело не найдено?
— Ее могли похитить, она могла…
— Доказательства обратного повсюду, Адам. Вам это известно. Моя бабушка воскресла. Обратите внимание на историю, она изобилует свидетельствами о возвращении верующих из мертвых. Ада воскресла и, более того, наверняка вернется.
Серый сумрак разрастался. Он уже ощущал его, словно канал, кишащий червями. Он отступил на шаг к вечной мерзлоте стены.
— В таком случае, где она?
— У моего отца были теории относительно пребывания бабушки, но ничего определенного, как в вашем очерке.
— Мне никогда не приходило на ум, что к описанию Ады подходит слово «верующая». Она весьма вольно придерживалась восточных традиций. Йога, медитация, понятие единства, даже шитье, но только не церковь или молитва.
— Вера сама по себе гибкая, и в то же время она состоит из одинакового вещества, и всегда можно проследить ее связь с Ним. Я знаю, о чем вы писали, что догмы противоречат друг другу, но здесь скорее религия, чем догма. Что-то происходит. Живые — мертвы, а мертвые — живы. Такова Его воля.
Колени Адама подогнулись, и спина соскользнула, пока он не оказался сидящим на полу. Всё было серым.
— Вы говорите так, словно апокалипсис уже наступил.
— Это то, о чем должны знать мы с сестрой, о чем должны знать все мы. Молния, воскрешение Ады — знамения Судного дня?
— Послушайте.
— Ангел пришел к вам, Адам, к вам!
— Вы выслушаете меня? Как, вы сказали, вас зовут?
— Ларс.
— Ларс, я не знаю. Очерк, по сути, написался сам. В его основе что-то вроде смутного сна, увиденного мной, загадки…
— Это доказательство. Оно приходит отовсюду, от Него, от Его посланника. Это могло быть толчком к автоматическому письму, остаточный эффект вашего падения. Оно должно что-то значить.
Зараженный свет, будто превратившийся в штормовой ветер, пытался его поглотить. Он приложил руку к другому уху, пытаясь услышать самого себя. Повысив голос, он позволил ему отдаваться эхом, если только это было возможным.
— Позволь мне закончить, Ларс. Вполне понятно, что вы озабочены молнией, пропажей Ады. Но очерк — это своего рода терапия от тех тяжелых ощущений и мыслей, тяготивших меня.
— Но…
— Всё, что я знаю, это то, что мы живем в перевернутом мире.
Повисла обоюдная тишина, спокойствие. Затем Ларс сказал: «Я понял» и отключился.
Поднявшись, Адам засунул телефон в карман и увидел флуоресцентные огоньки, как в палате Джереми. Искусственные, но в любом случае нормальные. Медсестра, которая показывала Джереми полупрозрачные пальцы, продолжала обход палат дальше по коридору.
Когда Адам вернулся, Джереми спросил: «Это был он?»
Адам кивнул.
— Теперь я вспомнил. Он сказал, что позвонит тебе.
Глядя на осеннюю наготу ожогов Джереми, Адам представил их в другое время года, в цвету и с естественной листвой. Молодой. Но такими они не были.
Дневник Питера (интерлюдия)
Что снится нерожденным детям? Этим вопросом я задавался пару недель после того, как узнал, что моя супруга беременна. Я представлял себе, что их сны о цвете звука и теплоты, о жидкости ввиду отсутствия света. Но я понимал, что то, что у нее внутри, еще не ребенок пока, не совсем, но станет им, началом чего-то… чего-то большего, чем я мог представить, но пытался…
В тот момент, когда я задал себе этот вопрос, она была ничем иным, как шаром клеток, бластоциста — внеземной термин для этого понятия. Она была ничем иным, как формой, образованием, в котором наслоением формы на форму она стала маленьким человечком. И, о, да… когда она родится сквозь жидкость к свету, осознавая настоящее пространство и чувство внешнего мира, она увеличится, вырастет, подобно кукле из сверхпоглощающего полимера, средой для которой будет воздух. Но не единственно воздух — любовь, свет, тепло и на какой-то период времени молоко… но вопрос, терзающий теперь мой разум, гораздо сложнее, с заменой всего лишь одного слова: что снится мертвым детям? Я понимаю, что это не совсем вопрос. Да, он грамматически правильный, но, возможно, на грамматике всё и завершается. Как можно понять смысл подобного вопроса? Мне не удается.