Фигура, кажется, задумалась на мгновение, переметнувшись из сумрака прошлого как можно дальше в будущее.
— Она может быть как мертвой, так и живой.
Голос ее звучал четко, хотя словно издалека. Голосов было много, а может быть, всего два: молодой и старый, модели мышления и присыпанные пылью хрипы.
— Этого не узнаешь, пока сам не умрешь. Тогда сможешь заглянуть в ящик. А до тех пор она и то, и другое.
Во сне я не понимал, что в какой-то степени фигура была отсылкой к мысленному эксперименту Шредингера, где задействованы кот, ящик и колба с синильной кислотой, и всем управляет радиоактивный распад.
— Я никак не могу представить, что она и то, и другое, — ответил я.
— Возможно, в конечном счете, если ты всё же представишь это и тем самым успокоишься, тебе не следует заглядывать в ящик, вообще не стоит его открывать.
— Нет… нет, я так не смогу. Я должен знать. Я должен знать наверняка.
Я взглянул ей в лицо, в ее безличие, словно заглянул в медленно исчезающее зеркало.
— Так не может продолжаться вечно, — сказала она.
— Что ты имеешь в виду?
— Вечное, вневременное, вечность, бесконечность — всё это лишено значения. Всё это лишь желание, но желание само по себе только иллюзия. Даже солнце не будет вечным.
— Я никогда и не думал, что будет. Но… хотя также никогда не задумывался, что оно не вечно.
До меня дошло, что я сейчас, на худой конец, разговариваю с олицетворением своих сомнений. И Сомнениям известно, что я хочу знать: мертва ли моя нерожденная дочь, в лимбе ли мой некрещенный ребенок? Каким образом она попадет на небеса? Начнем с того, что эти вопросы подпитывают мои сомнения. Ну это уж слишком…
После общения с Сомнениями во сне случилась своего рода кульминация. «Реальность», окружающая меня, начала плавиться, оставляя наверху лишь частицы пепла. Я вдыхал и выдыхал студеный воздух. Частицы объединились в облачка из точек, и в каждой вспыхнул микроскопический уголек, как загорается от искры клок шерсти. Вдалеке они засияли белым светом, пока небо смыкалось над головой всё более непроглядной чернотой. От пустоты потянуло металлом. Земля под ногами задрожала, а затем, должно быть, вовсе развалилась, рухнув в бездну. Я посмотрел вниз и убедился, что так оно и было. Да, земля провалилась. Я парил. Темнота внизу была очень чистой и теплой. Я почувствовал, что не один, как тогда на пляже, и поднял глаза. Над головой растянулся Млечный путь. Пыль превратилась в звезды, земля — в планеты. Моя кожа трепетала в унисон с этими сияющими точками. Я ощутил, что притяжение отпускает меня, и я подплываю всё ближе и ближе. Сквозь темноту, припорошенную огоньками, я провалился в одну точку, в солнце.
Я записал свой сон, потому что в тот день со мной что-то произошло. Но к концу записи я был настолько истощенным, что не мог продолжать. Перечитывая ее сейчас, я чувствую злость и разочарование. Другой рукой я сжимаю четки так, что они врезаются в ладонь. Как я могу писать так… какое же слово подобрать? Поэтически? Как я могу писать так, когда моя дочь мертва? Лишь сны способны заставить, и поэтому мне начинает казаться, что сны, в лучшем случае, есть отвлечение или, в худшем, то, что меня убьет. Но, если я собираюсь выполнить это, что бы оно ни значило, я должен остановить фантазии. Я расскажу, что изначально заставило меня записать свой сон. Когда прозвенел будильник, а он каким-то образом подключен к радиоприемнику, начался любопытный репортаж, который я позже обнаружил в газете:
Обсерватория НАСА, для изучения солнечной активности круглосуточно наблюдающая за Солнцем, запечатлела одну из самых значительных вспышек за всю историю. Пик радиационного излучения пришелся на 3 часа утра на правой стороне Солнца, и вспышке была присвоена категория класса Х5.1. Всемирно известный космолог доктор Нисон прокомментировал это следующим образом: «Суть случившегося — показать, что именно Солнцу мы обязаны жизнью, в прямом и переносном смысле, оно источник света, жизни, гарант нашего существования. Но, как я уже говорил, Вселенная всеми силами старается нас уничтожить. Она на мгновение даст нам жизнь, короткий трепетный миг, а затем сама его оборвет. Что касается Солнца, то подобная вспышка способна превратить планету в пепел быстрее, чем вы намажете хлеб маслом, но для Солнца она сравнима с зачатком зевка, с едва заметным потягиванием поутру».