Она не могла представить, сколько физических и умственных усилий требовалось для поддержания человеческого обличья. За исключением небольшой перемены в его двуличном одеянии, он создал искусство из иллюзии. Он был и актер, и чародей. Гений волшебства.
Чтобы проверить свои догадки, она пристально следила за малейшими движениями его лица во время трапезы. Более того, решила она, это возможность для стратегической игры.
— Да, Марси, — сказала она. — Мне очень любопытно. Как вы познакомились с Отцом Питером?
Отец Питер наклонился над тарелкой, словно продолжал молитву.
— Знаете, — сказала она, ласково посмотрев на Питера и снова переведя взгляд на Эвелин, — на самом деле, это забавная история. Я обнаружила его на дне бутылки.
Питер взглянул на нее весьма спокойно. Под кожей, в глубине радужной оболочки всколыхнулась тревога.
— Не может быть, — сказала Люсиль, поднеся к губам морщинистые пальцы.
Сгребши вареное яйцо с тарелки, Питер проглотил его целиком, и овальная форма выделилась на очертании шеи перед тем, как опуститься в желудок.
— Всё было, как и звучит, более или менее романтично. Представьте бутылку, вынесенную на берег, а внутри — небольшой пергаментный сверток, записку. Интересно, не правда ли? Есть ли среди нас тот, кто не захотел бы ее прочесть?
— Нет, — возразила Люсиль.
Взгляд Питера стал спокойнее, но всё еще настороженный. Он немного откинул голову назад, словно готовясь к нападению. Его глаза были прикрыты.
— Достать ее оттуда не представлялось возможным, — продолжала Марси, — только разбить бутылку. Что я и сделала. Я ее разбила. Это была часть его, и я ее разбила.
Интересно, думала Эвелин, Марси всегда говорит метафорами, или это прихоть, вызванная ее присутствием, часть игры, которую она и начала.
— Итак, — она наконец отринула перенесения. — Он был пьяница, а я сделала его трезвенником. Я превратила его в того, кем он должен быть, по крайней мере, попыталась.
— Хватит, Марси, — прошипел Питер. — Я не хочу сидеть и слушать всё это. Наши гостям неинтересно знать о моих прошлых грехах. Сейчас я выполняю Его работу. Я в большем долгу пред Ним, чем пред тобой. — Он взглянул на Люсиль. — Прошу извинить мою супругу.
— О, — прохрипела Люсиль. — Все пьют.
— Кто больше, кто меньше, — согласилась Марси.
Отец Эвелин пил во время болезни матери, может быть, чуть больше остальных, но она не назвала бы его алкоголиком, это точно, скорее преждевременно скорбящим. Богомолец, исполненный слишком больших надежд и не меньших сомнений, что в сумме равнялось нулю.
Вероятно, под кожей у Питера было то, чего она даже не могла представить. Она смотрела, как он чешет иссохшую шею и мелкие чешуйки сыплются ему на отворот.
— Питер упомянул о вашем визите. Можно поинтересоваться о его цели? Ведь не может оказаться случайностью посещение именно нашей церкви.
— Нет, мадам.
— Марси.
— Нет, Марси. Посещение церкви было скорее стечением обстоятельств, — сказала Эвелин.
Марси моргнула дважды, оскорбленная тем, что та посещает церковную службу по причине, не являющейся зовом Божьей благодати.
— Я ничего плохого не имела в виду. Просто изначально не планировала.
— Так что же вы планировали? — полюбопытствовала Люсиль.
Эвелин набила картофельным пюре пересохший рот. Она пыталась что-то выдумать. Не только правдоподобное, но и такое, что позволило бы продолжить игру, ее игру, целью которой было сорвать маску с Отца Питера.
Как жвачное животное, она молча двигала челюстями. Потом залпом выпила воды из ближайшего стакана и услышала, как та каскадом понеслась по горлу, словно по водосточной трубе. Она не нуждалась в пище, но ела, чтобы выглядеть естественно.
— Я… я еду в больницу навестить больную мать, — выдавила наконец она, неуверенная в мудрости такого хода, пока не уловила, как расширились ящерные глаза Питера, окруженные едва различимыми морщинами.
— Не может быть, — вырвалось у него.
— Что? — спросила Марси.
— Я хотел сказать, — сбивчиво заговорил он. — Я хотел сказать, что мне жаль это слышать. Я — я и не догадывался.
— Нет, конечно, — сказала Эвелин, довольная собой. — Откуда вы могли знать?
— Мне искренне жаль, — сказала Люсиль. — Что с ней?
— Рак желудка, — ответила она, не задумываясь.