После разбивки лагеря мальчишка Хуа демонстрировал мастер–класс по свежеванию тушек, при этом ему помогали все свободные воины. Двух волков ободрал дед Котяй с внуками, они же потрошили быка.
— Хороший был бык, молодой, — сокрушался старик, между тем вырезал брюшину, отделил и порубил на куски рёбра с сочным мясом и кивнул внукам, — Тащите все это Ханне, пускай сегодня варит свежатину.
Среди отличившихся оказался и Вид, чему Лагос, на счету которого также числилась одна добытая шкура, был очень рад, всё же его сыновья не подкачали. А то, что основная часть трофеев принадлежала воительницам, никого совершенно не смутило, вроде бы как так и должно быть, недаром в такие походы без профессиональных лучников никто не ходит. Нехитрый анализ показывает, что тактические действия отделения лучниц в подобной ситуации особо ничем не хуже отделения стрелков, вооружённых лёгким огнестрельным оружием.
Гите принадлежало семь шкур, Каре — пять, правда одна из них была продырявлена двумя стрелами, а так же нам с Иланой — шесть. Воспользовавшись общей сумятицей, тела четверых волков, поражённых игольником и импульсником, проколол болтом, чтобы при свежевании были видны ранения хотя бы внешне.
— Лагос и обе наши воительницы твои потуги просекли, — услышал в наушнике голос Иланы.
— Ничего не поделаешь, — ответил ей, — Как с этим дальше быть, и нужно ли что‑то предпринимать, подумаем в пути.
— Ты не переживай, нам незачем их бояться, — сказала она, — Не чувствую от них никакой угрозы, даже наоборот, будут всеми способами защищать.
Рано утром ещё до рассвета выбрался на улицу по малой нужде. Посреди лагеря спиной друг к другу сидели караульные, а между ними тлела блеклая жаровня. Они о чем‑то тихо бубнили, но один из них меня явно заметил.
Хорошо вытоптанный снег под ногами не скрипел, поэтому прошмыгнув мимо, устроился с тыльной стороны у заднего борта и, стараясь сильно не журчать, справил нужду. Возвращаясь назад, вдруг отчётливо услышал своё имя и остановился; под тентом соседней арбы разговаривали между собой обе наши воительницы.
— Рэд стреляет невидимыми стрелами, а Великая — молниями, — тихо сказала Гита.
— Ой, мама, я как это увидела, так сразу онемела, ведь бросать молнии могут только боги. Ты среагировала на угрозу с тыла, а я не смогла, была в ступоре.
— Кара, это было оружие. Ещё когда он собак бил из своего странного метателя невидимых стрел, у меня закрались некоторые подозрения, но когда старая ведьма назвала его Сошедшим–с–небес, а Илану зеленоглазой Златовлаской, я поняла кто они такие, — Гита немного помолчала и продолжила, — Доченька, ты умирала, и жизнь могла спасти только сильная ведьма, а сила к ним приходит, к твоему сведению, лишь с возрастом. А теперь посмотри на её лицо и задайся вопросами, может ли она быть опытной ведьмой, может ли она быть великолепной мечницей или рукопашницей? Боюсь сказать ересь, но если не говорить о силе, то даже наша матриарх по технике боя с ней вряд ли справится.
Ещё бы, подумалось мне, ведь в виртуальные игрушки Содружества закачивают опыт тысяч лет многих миров и народов, поэтому здесь таких спецов не может быть в принципе, и победа над вашей матриархиней, скажем, через несколько лет, это не субъективная возможность, а объективная реальность. Так что моя Илана вполне могла бы стать вашей царицей, поставь мы перед собой такую цель, но тогда на всю жизнь пришлось бы связаться с мужененавистническим женским кодлом. Брр, нет, нам этого не надо.
— Но ведь глаза‑то у неё не зелёные и волосы не золотые, даже не понимаю, почему старая ведьма всё время называла её Златовлаской? — между тем спросила Кара.
— Потому что прячется под наложенной иллюзией, но видишь, сильные ведьмы могут распознать.
— И как нам дальше быть, мама?
— А что дальше? Сама наша праматерь, богиня Иола уже распорядилась нашей судьбой. Лично я останусь с Великой и буду исполнять долг крови до конца дней своих.
— А я?
— А ты, девочка моя, как положено, должна исполнять своё предназначение.
— Какое предназначение, мама? — Кара слегка повысила голос, — Я этих мужланов и раньше терпеть не могла, а сейчас ненавижу! Ненавижу!
— Не кричи! — зашипела Гита, — И успокойся, время лечит, поверь. А пока что тебе надлежит быть рядом со мной.
— Хорошо, мама, — вздохнула Кара.
— Да–да, милая моя, я тебя потом научу, что делать, — она опять немного помолчала, и тихо пробормотала, — Думаю, Великая нам не откажет.
— Ты о чём, мама?
— Есть легенды, что раньше отцами наших матриархинь были совсем не мужланы.