— А скальпы зачем снимаете? — кивнул на орудующих ножами парней.
— Ну, как же? А кто иначе поверит?
— А зачем нам это нужно, чтобы кто‑то верил или не верил? — спросил у него.
— Тебе, Рэд, слава не помешает, — ответил он серьезно, затем широко улыбнулся, — Ну, и твоим воинам тоже.
Мы стояли возле трупа с множеством косичек на голове, с вплетёнными в них какими‑то костяными фигурками. Илана толкнула его ногой и сказала:
— Его скальп мне принесите.
— А как же иначе, — коротко поклонился Лагос, — сделаем, хозяйка.
— И череп его мне тоже нужен, — добавила она.
— Прикажу отрезать голову и выварить в котле, — теперь он взглянул на неё с большим трепетом и уважением и прежде чем отойти, поклонился чуть ли не в ноги, — Всё сделаем, хозяйка.
— Зачем тебе этот череп? — с недоумением посмотрел на неё.
— Пусть будет, чашу сделаю, — ответила она, помолчала и добавила, — Очень сильный псион, это он меня глушил. Представляешь, я в него выстрелила одиннадцать раз, а дыр в теле всего три, из них две не смертельных и только третья в сердце.
— Солнышко моё, — я коротко сжал ей руку и оглянулся вокруг, — самое интересное, что с нашей стороны нет никаких потерь, даже ни одна лошадь не ранена.
— Ещё бы, — улыбнулась она, — Если бы было иначе, то я бы почувствовала.
Глава 8
Последующий четырёхдневный переход к предгорью, более никакими эксцессами омрачён не был. На фоне насыщенных событиями предыдущих дней, дорога выдалась скорее скучной. Правда, после боя с бандой бродячих кочевников Лагос, теперь уже заручившись поддержкой деда Котяя, ещё раз подвалил ко мне, пытаясь уговорить задержаться на лишних полдня, уж очень им было жаль оставлять столько необработанных тушек погибших лошадей.
— Рэд, — убеждал он меня, — мы по любому успеваем, зачем добру пропадать?
— Ну, да, — поддакивал Котяй, — бросить под ногами такие богатства, и кто нас умными назовёт?
— Не пропадёт, не переживайте, — ухмыльнулся я, — дикари завтра опомнятся, вернуться забирать своих павших, да и всё остальное подметут и пустят в дело. А если мыслить по уму, то прикиньте, какие в империи цены на мясо, тем более в пограничных цезархиях, и сколько мы на нём сможем заработать?
— Так сейчас холодно, — дед гнул свою линию, — в Карте его можно пересыпать солью и везти хоть на следующий край империи.
— Вашим мясом придется загрузить половину наших телег, правильно?
— Ну, да, наверное, — Лагос неопределённо пожал плечами.
— То‑то и оно! Уж лучше я догружу весь караван шерстью и в Андрогорне заработаю на этом тысячи полторы зеолов. При этом и вы получите за сопровождение не полгорсти меди, а три сотни полновесных золотых. Правильно?
Они между собой переглянулись, при этом дед Котяй в размышлениях поджал губы, а Лагос почесал затылок и вдруг улыбнулся:
— Нет, всё‑таки торговцы в твоём роду тоже были.
Как бы там ни было, но всё равно, к ночи пятнадцать шкур они содрали, свернули и по арбам разложили, зато с разделкой туш не возились и мясо не заготавливали.
— Это лично для себя, — утром перед самым маршем оправдывался Лагос, — Парни жалуются, что даже к жрицам сейчас не за что будет сходить, а так в Карте шкуры кожевникам сдадим, продадим кое–какие трофеи, снятые с дикарей, и гульнём, дадим волю чувствам.
Может, я и поругался бы для порядка, но в это время за спиной презрительно фыркнула моя «тень» — девочка Кара, поэтому из чувства мужской солидарности махнул рукой.
— Ладно, — ответил, вскакивая в седло — когда ваши действия не влияют на общий порядок, и это дело не бьёт по моему карману, то возражений нет.
Воительницы и раньше нас с Иланой постоянно сопровождали, а сейчас вообще, днями не отходили ни на шаг. Обратил внимание, что с момента пребывания в тайге на всём протяжении обратного пути их отношение ко мне кардинально изменилось. Стали чаще общаться, особенно Гита, а Кара во время приёма пищи начала подавать мне миску с едой и лепёшки. Лагос, когда впервые всё это увидел, очень удивлялся.
— Да никогда такого не бывало, чтобы какая‑нибудь стерва или стервочка просто так сидела рядом с мужчиной! Тем более мужчине из рук в руки хлеб передавать?! Это уму непостижимо!
— Ха! Всё же я их наниматель, — ответил ему.
— Может быть, может быть, — он искоса взглянул на меня и с сомнением покачал головой.
Не увидел я в этом ничего странного и из ряда вон выходящего. Илана говорит, что в сознании девчонок укоренено понятие чести и чувство благодарности, они считают себя обязанными, поэтому добросовестно отрабатывают своё освобождение. Ко всему прочему, я есть хозяин торгового каравана и официальный наниматель! С какой стати они должны от меня шарахаться, как от крокодила?