— Ничего страшного, сейчас зачистим, но вы молодцы!
Перезарядив арбалет, оставил его сидевшему рядом со мной Рузу, младшему из внуков деда Котяя, открыл лицевой щиток и воскликнул:
— Вперёд, на зачистку!
Скальная гряда была обрывиста, и с неё так просто не спрыгнешь. Нужно было идти сто пятьдесят метров к выходу через ущелье, а затем метров двести возвращаться по тропе. Никто из парней, кроме меня, своих арбалетов не оставили, а разбившись попарно, следовали за мной. О тактике действия пары ранее не слышал даже Лагос, это уже я их обучил, теперь все прекрасно знали приёмы подхода к объекту, а так же кто из них стреляет–режет–колит, а кто прикрывает спину и контролирует обстановку. Лично моей напарницей была Кара (куда от неё сейчас денешься), а с некоторых пор стал обучать и Хуа.
Первый «вражина», как говорит Лагос, свалился с нервно топчущейся лошади, зацепившись унтом за стремя. Так и лежал на снегу с одной задранной вверх ногой, пробитой грудью и застывшей печатью смерти в открытых глазах.
— Идите вперёд, — кивнул остальным воинам и остановился у раненного, лошадь которого отбежала в сторону, — Это мой клиент.
Да, это был Хондар. Понурив голову и прижав руки к животу, он сидел в кругу багрово–чёрного снега, а заметив мои обшитые кожей ватиновые унты, хрипло застонал, медленно поднял голову и уставился сощуренными глазами. Болезненная маска на лице слегка разгладилась, глаза расширились, и в них появилось узнавание.
— Ты, — тихо сказал он, — Я знал, что это ты.
— Зачем? — спросил у него.
Его ресницы устало прикрылись, он помолчал с минуту, криво усмехнулся и сказал:
— Чужие здесь не ходят, вас гарантированно должны были убить дикари, не одни, так другие.
— Или третьи, — перебил его.
— Или третьи, — согласился он, и вяло пожал плечами, — Зачем же добру пропадать?
— Ладно, меня ты посчитал несостоятельным, а других торговцев, зачем убивал?
— Арнос рассказал?
— Да, перед смертью.
— Ну, я же сказал, в этих лесах живут мои должники, мои! — хрипло воскликнул он и закашлялся, — И чужакам здесь не место.
— Мой дедушка когда‑то говорил, что жадным нужно быть в меру, иначе подавишься.
— Умный у тебя дедушка, — сказал и отвёл взгляд куда‑то в сторону, видимо на Хуа, затем пробормотал, — Кто бы мог подумать, сопляки обыкновенные.
Я уже сожалел, что не убил его изначально. Ну что эта беспринципная мразь мне могла умного сказать, чего не знал раньше? И зачем мне слушать весь этот бред? Уже было хотел его кончить, как он вдруг спросил:
— На прошлой докаде — шестьдесят два воина из орды Духана, тоже твоя работа?
— Да, напали на нас какие‑то бандиты, шестьдесят два остались лежать на снегу.
— Но как, это просто невозможно, у них был один из сильнейших шаманов степи? — Хондар заинтересованно поднял глаза.
— Был, но теперь его скальп и череп находится в походном мешке моей шаманки.
— Вот оно в чём дело, значит, у тебя есть шаманка и она сильнее его, теперь мне всё понятно, — тихо констатировал он и посмотрел на свои окровавленные руки, — Значит, меня она сможет вылечить.
— Она не захочет, — отрицательно покачал головой.
— У меня много денег, я заплачу.
— Теперь они и так мои, — окинул взглядом замерший караван.
— Нет, ты не понял, я очень богат, в этих арбах нет и десятой части моих капиталов, — он посмотрел на меня с надеждой, — двадцать тысяч золотом дам тебе и двадцать тысяч шаманке.
— Заманчивое предложение, но следуя наставлениям своих самых больших авторитетов — папы и дедушки, в одном куске я вижу кол, который станет поперёк горла, а во втором крючок, с которого не спрыгнешь, — повернулся к своему слуге и сказал на хиндском языке, — Его нужно добить и раздеть догола, сумеешь?
— Эй, эй! — раненный враг хрипло закричал, видно этот язык он тоже знал прекрасно.
Хуа не говоря ни слова, переложил арбалет на локтевой изгиб левой руки, а правой выхватил нож, решительно шагнул вперёд и махом снизу вверх, с поворотом плеча, всадил его в подбородок Хондара. Тот опрокинулся на снег и умер мгновенно. Не вытаскивая клинок, парень приступил к расстёгиванию доспеха и раздевания трупа.
— Хуа, одежду прощупай на предмет бумаг, ценностей и любых других металлов, потом мы её сожжем.
— Как сожжём? — он посмотрел на меня широко открытыми глазами, — Это такое красивое богатство мы сожжём?! Как можно, господин?
— Ты слышал только что о наставлениях моего дедушки? Как он говорил?
— Слышал, господин, — понуро сказал мальчишка, — Он говорил, что шибко жадный может подавиться.