По улицам города в порт бежали жители. На причалах толпились грузчики. Все увидели влетающее в порт судно и были поражены его скоростью.
- Неужели за ними гонится морской змей? - спросил пенсионер, охотник до всяких историй.
- Видимо, у них к лопастям винта приклеены акульи плавники; я читал о таких усовершенствованиях, - предположил известный рационализатор.
Толпа росла.
- Что там у вас? - закричали на судно, едва «Даёшь!» подошёл к причалу.
- Экипаж встал на авральную вахту! - важно крикнул в рупор Плавали-Знаем, и все стали расходиться.
Но тут Борщик побежал вниз по трапу и потащил за собой Солнышкина.
- Стойте! - кричал он грузчикам. - Стойте! Все остановились.
- Послушайте, что произошло с Перчиковым! - сказал Борщик.
- С Перчиковым?! - хором спросили грузчики.
- Да, - сказал Борщик и подтолкнул Солнышкина вперёд.
И едва тот рассказал уже знакомую нам историю, грузчики стали сжимать кулаки.
- Неужели на необитаемый остров?
- Хватит кричать! - сказал бригадир грузчиков Швыряй-Бросалкин. - Перчикову вопросами не поможешь! Крановщики, на места! Борщик, вари компот! - подмигнул он коку.
Длинные причальные краны подлетели к пароходу и начали снимать груз. Команда и грузчики вытаскивали из трюмов мешки с манкой. Бросалкин бросал на сетку сразу по десять мешков, а Солнышкин вытащил на причал один за другим двадцать ящиков сосок. Их тут же переправили в ясли, потому что даже на причале было слышно, как в городе кричат младенцы. За сосками пошли тетради. Солнышкин торопился. Он так вспотел, что последние пачки тетрадей промокли, и их пришлось пустить потом на черновики. Но в остальном всё было благополучно. Кок Борщик подавал грузчикам компот кастрюлями, а Бросалкин получил целое ведро.
Плавали-Знаем стоял на мостике. «Настоящая работа! - думал он. - Рекорд! Пришли домой - получай премию. На следующий раз - грамоту. А Моряков пусть отдыхает со своей корью».
Не успело солнце перевалить за полдень, а пароход «Даёшь!» готов был оторваться от причала.
ИДЕЯ КОРРЕСПОНДЕНТА РЕПОРТАЖИКА
Но в этот момент в порт влетел олень и застучал копытами по причалу. На нём сидел маленький человек, с ног до головы увешанный фотоаппаратами. Одной рукой он ухватился за рога, другой держал у глаз фотоаппарат, а ногами пришпоривал оленя. Это был Репортажик, фотокорреспондент газеты «Действующий вулкан».
- Одну минуту! Только одну минуту! - кричал раскрасневшийся Репортажик.
- Быстрее отдавайте концы! - зашептал доктор Челкашкин Буруну. - Быстрее! Или мы застрянем здесь на два часа!
- Одну минуту! - умоляюще воскликнул Репортажик и ухватился рукой за трос.
- Не можем! - сердито прошептал Солнышкин. - Ни минуты!
- Это почему же не можем? - раздался за его спиной густой бас. - Мы хорошо потрудились, мы заслужили, чтобы нас…
- Конечно, заслужили! - деловито поддакнул Репортажик и щёлкнул аппаратом: по трапу на причал спускался Плавали-Знаем.
Репортажик залез под оленя, лег на живот, чтобы сделать снимок снизу, но вдруг вскочил и, отряхнув колени, щёлкнул пальцами.
- Идея! - крикнул он. - Мы сделаем замечательный снимок! «Вручение сосок благодарным малышам у подножия вулкана».
- У подножия вулкана? - живо спросил Плавали-Знаем. - Но где же младенцы?
- Младенцы будут! - заверил Репортажик, вскакивая на оленя.
- Кто выгружал соски?
- Я, - недовольно ответил Солнышкин.
- Берите ящик на плечо и ждите меня. Он шлёпнул оленя и скрылся за поворотом. А спустя несколько минут по улицам города двигалось необыкновенное шествие: три няньки подталкивали коляски с младенцами, за ними, агукая малышам, шагал Плавали-Знаем, а сзади с ящиком на плече топал Солнышкин. Сбоку носился взад и вперёд Репортажик и щёлкал аппаратом.
- Отличный кадр! - восклицал он. - Так! Голову выше, улыбнитесь!
- Бодрей, бодрей, Солнышкин! - покрикивал Плавали-Знаем. - Впереди вулканы!
- Дурацкая затея! - ворчал Солнышкин.
Он взмок, но всё же то и дело поглядывал в сторону вулкана. От его ледников тянуло волнующей прохладой. Вулкан величественно поднимал вершину, над которой колебалась светлая копна дыма. В небе кружили орланы, а где-то высоко-высоко проплывали прозрачные облака.
Солнышкин забыл про усталость. И мучило его только одно: «Перчиков! Перчиков! Эх, если бы не Перчиков!»