— Ах, Евгений Дмитрич, — сказал Робинзон, — конечно, помню. А сегодня на этом месте спал ещё один мореплаватель и смотрел в подзорную трубу на мачты вашего парохода…
И он показал глазами в сторону Солнышкина.
— Так где же он? — засуетился капитан и стал оглядываться вокруг себя, будто потерял иголку и никак не мог ее найти. — А, вот он! Да какой красавец, прирождённый моряк! При-рож-дён-ный! Немедленно выписывайте направление на пароход.
— Но он ещё молод, — сказал Робинзон.
— Ничего, это я всё улажу. Жду, жду, — сказал громовым голосом моряк и побежал на совещание.
Это был капитан парохода «Даёшь!» — Евгений Дмитриевич Моряков.
— Ну вот, Солнышкин, вот и всё, — сказал маленький Робинзон и грустно подмигнул.
Через полчаса он выписал ему направление на судно и, когда Солнышкин уже собрался бежать, остановил его. Он достал из кармана маленький бронзовый компас и протянул Солнышкину.
— Возьми, — сказал Робинзон. — Мне его подарил один старый моряк. Он говорил, что, если у человека в жизни всё правильно, стрелка компаса показывает точно на север — так держать! Если же нет, то она начинает выписывать кренделя. Может быть, это сказка. У меня он всегда показывал на север, а жил-то я, наверное, не очень правильно. Но всё-таки возьми…
Потом он вытащил из кармана пятирублёвую бумажку, дал Солнышкину и весело сказал:
— Когда-нибудь рассчитаемся!
А ещё через минуту он с самым серьёзным выражением лица выдавал направление Ваське-бичу к самому доброму боцману.
А фуражку нужно снимать!
Солнышкин летел навстречу морю и кораблям.
Он бежал так, что лужи, как птицы, разлетались из-под его ног.
На щеках у него будто выросло по красному яблоку.
До слуха Солнышкина вдруг долетело чиканье ножниц, стрекот машинки, и он вспомнил, что не мешало бы зайти в парикмахерскую. Он остановился под вывеской, дождался звонка, подошёл к креслу и стал рассматривать себя в зеркале. Уж теперь-то он пошлёт бабушке фотокарточку!
Но тут в зеркале появилась вытянутая физиономия в капитанской фуражке.
— Пересадите его, — сказала физиономия и растянулась, как тесто. — Я бреюсь только у этого мастера.
Солнышкин повернул голову и хотел возмутиться. Он тоже хотел стричься у хорошего мастера. Но тут появился другой парикмахер и, как артист, пропел Солнышкину:
— А я вам не нравлюсь? Прошу, очень прошу!
И Солнышкин согласился. Не потому, что парикмахер ему понравился, а просто Солнышкин не любил обижать людей.
Капитан даже не поблагодарил его и плюхнулся в кресло прямо в фуражке. К нему тотчас подлетел мастер в белом халате. Он был такой чистенький, что на щеках у него отражались бухта, пароходы со спасательными кругами и мелькали быстрые чайки.
— У вас чудесный загар! — с подчёркнутым восхищением затеял разговор мастер. — Вы, наверное, только что из Индии?
— В Африке тоже жарко, — уклончиво ответил капитан.
— А-а-а, — с любопытством протянул парикмахера — так вы из Африки? Ну, как там в джунглях?
Капитан почему-то промолчал, а мастер замурлыкал и стал взбивать в чашечке пушистую мыльную пену.
— Что вам, молодой человек? — пропел, как артист, второй мастер.
— Под бокс, — сказал Солнышкин и посмотрел на себя в зеркало.
Теперь сзади него стояла маникюрша и жевала булку, а сбоку отдыхала детский мастер. Она только что стригла очень упрямого мальчишку и поэтому всё ещё хваталась за сердце.
— А в джунглях свирепствуют львы, — вдруг сказал капитан. — Нет антилоп — хватают слона и глотают с бивнями!
Второй мастер так удивился, что открыл рот и машинкой начал стричь Солнышкину нос. Солнышкин дёрнулся, и мастер стал извиняться.
— Нет слона — хватают автомобиль!
«Глупые шутки», — подумал Солнышкин, но промолчал.
— Потрясающе! — сказал первый мастер. Капитан снова замолчал. Тогда мастер стал намыливать капитану подбородок. Махал кисточкой он так, чтобы не испачкать капитанскую фуражку. Поэтому мыльные хлопья отлетали в сторону. Ляп! — и кусок пены залепил Солнышкину глаз.
Солнышкин сердито утёрся. Ляп! — и пена повисла у него на носу.
— Ну, знаете… — не вытерпел Солнышкин. — Фуражку надо снимать!
— Что? — спросил капитан.
Все мастера испуганно примолкли.
— Фуражку в помещении надо снимать, — сказал Солнышкин. — Это знают даже первоклассники!
Все застыли в ожидании. Что же произойдёт? Маникюрша от растерянности вместо булки затолкнула в рот резиновую грушу от пульверизатора, а детский мастер по привычке, как ребёнку, протянула капитану для успокоения бутылочку из-под одеколона.