На берегу немедленно разбили палатки для больных цингой. Почти все матросы страдали этой ужасной болезнью; многие находились в очень тяжелом состоянии. Командир решил поэтому проникнуть в глубь густого леса, спускавшегося до самого берега, чтобы отыскать там те чудесные уголки, пленительные описания которых можно было прочесть в книге судового священника, сопровождавшего Ансона. Насколько не соответствовали действительности эти восторженные рассказы! Со всех сторон тянулись непроходимые леса, травянистые заросли и чащи колючего кустарника; пробраться сквозь них можно было лишь оставляя на каждом шагу клочья одежды. Тучи москитов набрасывались на путников и жестоко их кусали. Дичь попадалась редко, и была очень пугливая, вода отвратительная, стоянка в это время года исключительно опасная.
Итак, стоянка началась при неблагоприятных предзнаменованиях. Впрочем, в конце концов удалось найти терпкие померанцы, кокосовые орехи, гуайявы,[42] плоды хлебного дерева и некоторые другие. Все они принесли большую пользу больным цингой, которые вскоре поправились, но болотистые испарения, пропитывавшие воздух, вызвали такие жестокие приступы лихорадки, что два матроса умерли. К тому же дождь лил не переставая и зной стоял невыносимый. «Я бывал, – пишет Байрон,- на побережье Гвинеи, в Вест-Индии и на острове Сан- Томе, лежащем у самого экватора, но нигде не испытывал такой сильной жары».
Как бы там ни было, английским морякам удалось без особого труда настрелять пернатой дичи и диких свиней, весивших в среднем около двухсот фунтов; но мясо нужно было есть сразу же, так как через час оно начинало портиться. Рыба, которую ловили у здешних берегов, оказалась такой вредной для здоровья, что все, употреблявшие ее в пищу, даже в умеренном количестве, очень опасно заболели и чуть не поплатились жизнью.
1 октября оба корабля, полностью снабдившись свежей провизией, водой и дровами, покинули после девятинедельной стоянки Тиниан. Байрон опознал остров Анатахан, уже виденной Ансоном, и продолжал путь на север в надежде встретить северо-восточный пассат, прежде чем дойти до архипелага Бабуян, замыкающего с севера Филиппинские острова. 22 октября он увидел самый северный остров этой группы, Графтон, а 3 ноября достиг острова Тимуан, о котором Дампир сообщил как о месте, где легко можно запастись свежей провизией. Однако малайцы с презрением отказались от топоров, ножей и железных орудий, которые им предлагали в обмен на домашнюю птицу. Они требовали рупий.[43] Все же в конце концов они удовлетворились несколькими платками, отдав за них десяток кур и козу с козленком. К счастью, рыба ловилась в изобилии, но Другой свежей провизии достать было почти невозможно.
7 ноября Байрон снова пустился в путь; не приближаясь к берегу, он миновал остров Пуло-Кондор, зашел затем на Пуло-Тайя, где встретил шлюп, плававший под голландским флагом, хотя весь его экипаж состоял из малайцев. Затем Байрон достиг Суматры, прошел вдоль ее берега и 28 ноября бросил якорь в Батавии, столице голландских владений в Ост-Индии. В гавани стояло свыше ста судов, больших и маленьких – так процветала в то время торговля Ост-Индской компании. Город благоденствовал. Широкие правильные улицы, прекрасно содержавшиеся каналы, обсаженные высокими деревьями, выстроившиеся в ряд дома придавали ему вид, сильно напоминавший нидерландские города. На бульварах и в деловых кварталах можно было встретить португальцев, китайцев, англичан, голландцев, персов, мавров и малайцев. Празднества, приемы, всякого рода развлечения давали чужестранцу ясное представление о процветании города и делали пребывание в нем приятным. Единственный недостаток – весьма существенный для команд кораблей, только что совершивших такой большой переход – состоял в том, что местность была нездоровая и население постоянно страдало от лихорадок. Байрон, зная это, поспешил погрузить все необходимое и после двенадцатидневной стоянки вышел в море.
Как ни кратковременна была стоянка, она оказалась все же слишком длительной. Едва корабли миновали Зондский пролив, ужасная гнилая лихорадка уложила на койки половину команды и послужила причиной смерти трех матросов.
10 февраля после сорокавосьмидневного перехода Байрон увидел берега Африки и тремя днями позже бросил якорь в Столовой бухте.
В Кейптауне он смог снабдиться всем необходимым. Продовольствие, вода, медикаменты – все было погружено с исключительной быстротой, объяснявшейся желанием приблизить час возвращения; и нос кораблей наконец был направлен к берегам родины.
Переход через Атлантический океан ознаменовался двумя событиями.
«На широте острова Святой Елены, – рассказывает Байрон, – при ясной погоде и свежем ветре, на значительном расстоянии от земли корабль испытал такой резкий толчок, словно налетел на мель. Сила сотрясения была очень велика, и мы все испугались и выбежали на палубу. Мы увидели, что море на большом расстоянии было окрашено кровью, и это рассеяло наши страхи. Мы решили, что корабль наткнулся на кита и, по всей вероятности, – вскоре мы в этом убедились – никакого повреждения не получил».
Спустя несколько дней руль у «Тамар», пришедшей в чрезвычайно ветхое состояние, окончательно перестал повиноваться, и пришлось придумать приспособление для его замены, чтобы корабль мог добраться хотя бы до Антильских островов, так как продолжать путь дальше для него было слишком опасно.
9 мая 1766 года «Дофин» бросил якорь в Лондонском порту, проделав кругосветное плавание, длившееся около двадцати трех месяцев.
Из всех кругосветных путешествий, совершенных англичанами, это было наиболее удачным. До тех пор ни разу не делалось попытки совершить плавание с чисто научной целью. Если результаты его оказались не столь плодотворными, как можно было надеяться, то в этом следует винить не командира, доказавшего свое искусство моряка, а скорее лордов Адмиралтейства, инструкции которых не отличались достаточной точностью и которые не позаботились включить в состав экспедиции, как это делалось впоследствии, ученых – специалистов по различным отраслям знания.
Впрочем, заслуги Байрона полностью оценили. Ему присвоили чин адмирала и дали важное назначение в Ост-Индии. Но этот последний период его жизни, окончившейся в 1786 году, не имеет отношения к предмету нашего труда, и мы не будем на нем останавливаться.
II
Уоллис и Картерет. – Подготовка экспедиции. – Трудное плавание в Магеллановом проливе. – «Дофин» и «Суоллоу» разлучаются. – Остров Уитсан- ди. – Остров Королевы Шарлотты. – Острова Кемберленд, Вильям-Хенри и другие. – Таити. – Острова Хау, Боскавен (Кокосовые) и Кеппел (Предателей). – Острова Уоллис (Уэа). – Острова Гилберта. – Тиниан. – Батавия. – Мыс Доброй Надежды. – Лондонский порт. – Открытие Картеретом островов Питкэрн, Оснабург (острова Туамоту). – Острова Санта-Крус.- Новая Британия. – Пролив Сент-Джорджес-Чаннел и Новая Ирландия.- Острова Портленд и Адмиралтейства. – Макассар и Батавия. – Встреча с Бугенвилем в Атлантическом океане.
Толчок был наконец дан, и Англия встала на путь больших научных экспедиций, оказавшихся такими плодотворными и поднявших на такую высоту репутацию ее флота. Какой превосходной школой являлись эти кругосветные путешествия, во время которых экипаж – офицеры и матросы – ежечасно сталкивался с непредвиденными опасностями, и качества моряка, солдата и просто человека постоянно подвергались испытанию!
Если в войнах периода Революции и Империи английский флот- почти всегда сокрушал французов благодаря своему превосходству, то это следует приписать не только тому, что раздираемая внутренней борьбой Франция лишилась почти всех высших морских офицеров, но и тому, что английские матросы закалились в тяжелых кругосветных плаваниях.
Как бы там ни было, немедленно по возвращении Байрона английское Адмиралтейство снарядило новую экспедицию. Пожалуй, оно даже слишком поторопилось с подготовкой. «Дофин» вернулся в Лондонский порт в начале мая, а через шесть недель, 19 июня капитан Сэмюэл Уоллис был назначен его командиром.
Этот офицер, пройдя все ступени службы на военном флоте, руководил важной операцией в Канаде и способствовал взятию Луизберга. Каковы были достоинства, заставившие Адмиралтейство при выборе руководителя экспедиции предпочесть Уол- лиса другим его товарищам по службе? Мы этого не знаем; впрочем, благородным лордам не пришлось пожалеть о сделанном ими выборе.
42
Г у а й я в а – плодовое дерево из семейства миртовых. Разводится в тропических странах