Впрочем, туземцы поглощали все, что им давали, будь то в сыром или жареном виде, свежее или соленое, но от любого питья, кроме воды, отказывались. Одеждой им служила жалкая тюленья шкура, ниспадавшая до колен. В качестве оружия они пользовались лишь дротиком с наконечником из рыбьей кости. У всех были больные глаза; англичане приписывали это обыкновению все время находиться среди дыма, чтобы избавиться от комаров. От огнеземельцев исходила невыносимая вонь, напоминавшая запах лисиц и объяснявшаяся, без сомнения, исключительной нечистоплотностью.
Точность этого не слишком привлекательного описания была подтверждена всеми путешественниками. Для огнеземельцев, стоявших на таком низком уровне развития, жизнь, казалось, застыла. Успехи цивилизации были для них мертвым звуком, и они продолжали прозябать, как их предки, не заботясь о том, чтобы улучшить свое существование, не испытывая потребности в больших удобствах.
«Итак, мы покинули, — рассказывает Уоллис, — эту дикую, не пригодную для существования страну, где на протяжении без малого четырех месяцев почти постоянно подвергались опасности кораблекрушения, где в разгаре лета погода стояла пасмурная, холодная и ветреная, где почти повсюду в долинах не было зелени, а на горах — лесов, где, наконец, земля, куда ни взглянешь, напоминает скорее развалины мира, чем место обитания разумных существ».
Сразу по выходе из пролива Уоллис взял курс на запад; дули порывистые ветры, туман стоял такой густой и море было такое бурное, что в течение нескольких недель подряд на корабле нельзя было найти ни одного сухого места. От постоянной сырости появились насморки и сильные лихорадки, за которыми вскоре последовала цинга. Достигнув 32° южной широты и 100° западной долготы, мореплаватель направился прямо на север.
Шестого июня, ко всеобщей радости, заметили два острова. Немедленно снаряженные шлюпки под командованием лейтенанта Фюрно пристали к берегу. Морякам удалось собрать несколько кокосовых орехов и большое количество противоцинготных растений; но хотя англичане видели хижины и навесы, ни одного туземца они не встретили. Этот остров, открытый в канун Троицы — почему он и был назван Уитсанди[58] (ныне Пинаки) — и расположенный на 19°26' южной широты и 137°56' западной долготы, принадлежит, как и следующие, к архипелагу Туамоту.
Назавтра англичане попытались вступить в сношения с жителями другого острова; но намерения туземцев им показались столь враждебными, а берег был так крут, что высадиться не представилось возможным. Пролавировав всю ночь, Уоллис снова отрядил шлюпки с приказом не причинять никакого вреда островитянам, если только к этому не вынудит необходимость.
Приблизившись к берегу, лейтенант Фюрно с изумлением увидел семь больших двухмачтовых пирог, на которые погрузилось все население острова. Как только пироги отплыли, англичане высадились на песчаный берег и обошли весь остров. Они нашли на нем несколько водоемов, полных прекрасной воды. Местность была ровная, песчаная, поросшая деревьями, главным образом кокосовыми и другими пальмами, и различными противоцинготными растениями.
«Жители этого острова, — говорится в отчете, — были среднего роста, со смуглой кожей и с длинными черными волосами, лежавшими космами на плечах. Мужчины отличались хорошим сложением, а женщины — красотой. Одежду их составляла какая-то грубая ткань, закрепленная вокруг талии и приспособленная, по-видимому, к тому, чтобы ее можно было накинуть на плечи».
После полудня Уоллис снова отправил лейтенанта на землю набрать воды и вступить от имени Георга III во владение вновь открытым островом, присвоив ему название острова Королевы Шарлотты — в честь королевы Англии.
Ознакомившись лично с островом и убедившись, что запастись на нем водой и свежей провизией не представит труда, Уоллис решил остаться там на неделю.
Во время прогулок по острову моряки нашли орудия из раковин и заостренных камней, изготовленные и прилаженные для пользования ими в качестве скребка, долота или шила. Они видели также несколько недостроенных лодок из прочно соединенных досок. Но больше всего поразили англичан могилы, где трупы лежали под своеобразным навесом и гнили на воздухе. Покидая остров, Уоллис оставил некоторое количество топоров, гвоздей, бутылок и других предметов в возмещение убытка, причиненного местным жителям.
XVIII век начертал на своем знамени человеколюбие, и мы видим из отчетов всех путешественников, что гуманистические теории, бывшие тогда в моде, почти всегда применялись на практике. Человечество сделало большой шаг вперед. Различие в цвете кожи не мешало больше видеть в каждом человеке брата, и в конце столетия Национальный Конвент во Франции, приняв декрет об освобождении негров от рабства, решительно подтвердил идею равенства, нашедшую многочисленных приверженцев.