В тот же день к западу от острова Королевы Шарлотты была открыта еще одна земля; «Дофин» двигался вдоль берега, но промеры нигде не показывали дна. Низкая, поросшая деревьями, среди которых не было кокосовых пальм, без всяких следов жилья, эта земля, по-видимому, служила лишь местом охоты и рыбной ловли для жителей соседних островов. Уоллис не счел нужным там остановиться. Он дал увиденной земле название острова Эгмонт, в честь графа Эгмонта — тогдашнего первого лорда Адмиралтейства.
Следующие дни принесли новые открытия. Один за другим были обнаружены острова Герцога Глостерского, Камберленд, Уильям-Хенри и Оснабрюк. Лейтенант Фюрно, не высаживаясь на последний остров, сумел раздобыть кое-какую свежую провизию. Увидев на пляже несколько катамаранов, он рассудил, что поблизости должны находиться более крупные острова, на которых, несомненно, удастся достать необходимые продукты и подступ к которым, возможно, окажется менее затруднительным.
Эти предположения не замедлили подтвердиться. 19 июня на рассвете английские моряки чрезвычайно изумились, увидев себя окруженными несколькими сотнями пирог, больших и маленьких, вмещавших свыше восьмисот человек. Держась в некотором отдалении, туземцы посовещались между собой, а затем несколько лодок приблизилось к кораблю. В руках у туземцев были гроздья бананов. Островитяне решились подняться на корабль, и начался обмен, как вдруг забавное происшествие чуть было не испортило дружеских отношений. Одного из туземцев, стоявшего на шкафуте[59], боднула коза. Он обернулся и увидел неизвестное животное, стоявшее на задних ногах и готовившееся снова напасть на него. Объятый ужасом, он бросился в море, и все остальные последовали за ним. Совсем как панурговы[60] бараны! Впрочем, островитяне вскоре успокоились, снова взобрались на палубу и пустили в ход всю свою ловкость и хитрость для того, чтобы украсть несколько вещиц. У одного из офицеров стащили шляпу. Тем временем корабль продолжал идти вдоль острова в поисках безопасной и хорошо защищенной бухты, тогда как шлюпки двигались у самого берега, делая промеры.
Еще ни разу за все путешествие англичанам не пришлось видеть такой живописной и привлекательной страны. Вдоль берега моря под сенью рощ, над которыми выступали изящные султаны кокосовых пальм, стояли хижины туземцев. В отдалении уступами возвышались цепи холмов с поросшими богатой растительностью вершинами; среди зелени извивались серебристые нити многочисленных ручьев, спускавшихся к морю.
У входа в обширную бухту занимавшиеся промером шлюпки, которые отошли от корабля на значительное расстояние, неожиданно были окружены множеством пирог. Чтобы избежать столкновения, Уоллис приказал дать девять пушечных выстрелов поверх голов островитян; однако, несмотря на страх, вызванный грохотом выстрелов, те продолжали приближаться. Тогда капитан просигналил своим шлюпкам вернуться к кораблю. Туземцы, оказавшиеся на достаточно близком расстоянии, принялись бросать камни, ранившие нескольких матросов. Но шлюпочный старшина в ответ на это нападение выстрелил из ружья, заряженного пулей, которая настигла одного из нападавших и заставила обратиться в бегство всех остальных.
На следующий день «Дофин» бросил якорь на глубине двадцати саженей в устье красивой реки. Радость охватила всех матросов. С раннего утра множество пирог окружило корабль, туземцы привезли с собой свиней, домашнюю птицу и большое количество плодов, которые тотчас же были обменены на мелкие железные изделия и гвозди. Тем не менее одна из шлюпок, посланных для промеров, у самого берега снова подверглась нападению островитян, пустивших в ход весла и дубинки, так что матросы оказались вынужденными прибегнуть к ружьям. Какой-то туземец был убит, другой тяжело ранен, остальные кинулись в воду. Увидев, что их не преследуют, и сознавая, что сами навлекли на себя расправу, они снова приблизились к кораблю и как ни в чем не бывало занялись торговлей.
Возвратившись на «Дофин», офицеры доложили, что туземцы торопили их высадиться на землю, в особенности женщины, привлекавшие моряков недвусмысленными жестами. К тому же у самого берега имелась хорошая стоянка невдалеке от места, где можно было набрать воду. Единственным неудобством являлась довольно сильная зыбь. Итак, «Дофин» снялся с якоря и вышел в открытое море, чтобы выбраться на ветер, как вдруг на расстоянии семи-восьми миль Уоллис увидел бухту, где и решил пристать. Пословица говорит, что от добра добра не ищут. Командиру предстояло в этом убедиться на собственном опыте.