— Вижу, что достаточно. Ну, идите, идите, господа хорошие. Вряд ли вас Талья чем удивит…
— Может, посоветуешь, любезный, где остановиться на ночлег? — мягко поинтересовался мужчина.
— Если только поесть и поспать, то «Орочья лапа», а если девок хотите, то «Алая хризантема», — отчеканил, как по заученному, гвардеец, — и это, господа… Лица в Талье прятать не принято. Этот твой дружок задрапировался по самые глаза, с чего бы?
Тощий оглянулся на своего молчаливого друга, затем наклонился к самому окошку и свистящим шепотом пояснил:
— Он воевал с Орикартом… Ну, понимаешь ли, зеленые ему сильно лицо порезали, когда он в плен попал.
— А-а-а, — уважительно протянул гвардеец, — ну, проходите, проходите. «Орочья лапа» — хорошее место.
Они пошли дальше, два изнуренных дорогой путника. Время от времени тощий замедлял шаг, осматриваясь по сторонам и как будто припоминая нечто важное; его товарищ тяжело и безмолвно топал следом.
Улицы Тальи стремительно пустели. Сгущались сумерки. Тени домов, деревьев исчезали, растворяясь в сизой дымке, и где-то неподалеку надрывно выла собака. Дневной зной сменился душноватой прохладой, пыль, взбитая тысячами ног, висела в воздухе, скрипела на зубах.
— Как славно, что я раздобыл плащи, — задумчиво пробормотал себе под нос тощий, — Роф, он-то ведет себя умницей, но видок у него еще тот. Да, Роф, дружище?
Ответом ему послужило урчание, куда более подходящее для большого пса, чем для человека.
— Ну, ничего. Еще побудешь у меня, и отпущу тебя к хозяину. Домой хочешь, а, Роф?
Верзила промолчал.
Тем временем они достигли места, где широкая улица разделялась на две. Первое ответвление по-прежнему вело к базарной площади Тальи, а второе, закладывая петлю и, огибая неуклюжий дом полукруглой формы, исчезало в потемках. Туда-то и свернули путешественники. Собачий вой, казалось, преследовал их по пятам. Еще некоторое время они продвигались вперед по узкой и темной улочке; верхние этажи домов выдавались вперед, закрывая темное небо, где-то неподалеку пищал младенец. Потом тощий остановился перед двухэтажным, тщательно беленым домом, над дверью которого была прибита вывеска «Счастливый день. Магические эликсиры, талисманы и прочая утварь». Он вздрогнул, увидев на дверном молотке черную ленту, бросил осторожный взгляд на Рофа — но тот, похоже, в упор не замечал знака беды. Затем тощий взял молоток и несколько раз постучал; его встревоженный взгляд прилип к траурной ленте, щека нервно подергивалась.
— Кто там? — прозвучал из-за двери хриплый женский голос.
— Это я, Шерхем, — негромко отозвался тощий.
Глухо вскрикнув, женщина торопливо загремела замком; не с первого раза попав ключом в замочную скважину, она распахнула дверь навстречу гостю и бросилась ему на шею.
— Шер! Ты… Хайо, ты живой! А я слышала…
И она разрыдалась, уткнувшись носом в пыльный плащ путешественника. Медно-рыжие локоны рассыпались по гладким и по-женски мягким плечам.
— Ну, ну, не надо, — Шерхем осторожно погладил ее по спине, — у меня дело к Улли.
Женщина сжалась в комок, ее пальцы судорожно сжались, комкая ткань плаща.
— Нет больше… Улли…
— Идем внутрь, — резко скомандовал тот, кого назвали Шером, — быстро. Роф, за мной.
Лавка «Счастливый день» процветала. Человек или маг, решившие приобрести наделенный магией предмет, сразу оказывались в просторной комнате с высоким потолком. Потемневший прилавок манил пестрым обилием товара. Талисман, отпугивающий тараканов от вашего жилища? Пожалуйста, вот он, лоскут ткани размером с детскую ладошку, на котором вышито нужное заклинание. А может быть, вам изрядно досадили шумные соседи? Извольте, эликсир тишины. Несколько капель на порог, на подоконники, и можно три дня наслаждаться хрустальной тишиной гор в вашем городском доме…
Здесь не было ни одной свободной полки на стеллажах; здесь можно было разжиться практически любым видом магии. Талисманы для разведения огня на сырых дровах, эликсир стройности, зелья от комаров, клопов и прочей живности, ловцы снов, разложенные строго в соответствии со специализацией. Одним словом, счастливый день для тех, кто привык прибегать к помощи магии.
У порога Шерхем задержался, оглядывая все это магическое изобилие. Затем, следуя за женщиной, подошел к прилавку, легко скользнул подушечками пальцев по разложенному товару. Черные глаза сделались совершенно непроницаемыми и злыми, он хотел было сказать что-то, но промолчал. Только снял широкополую шляпу и механически провел ладонью по колкому ежику начавших отрастать волос.