– Я, конечно, думал, что прошу об этом Софью, но, пожалуйста, тоже называйте меня Рейном.
– Хорошо, Рейн. Так вы ответите на мой вопрос.
– Да, я помню его. – Лицо доктора оставалось каменным, но я видел, как загорелись её глаза после моего положительного ответа.
– Что вы можете о нём сказать?
– Немного отсталый в умственном развитии, боящийся социума. Но добродушный. И ещё – мой самый преданный фанат.
– И вас не смущало то, что он, скорее всего, не понимает больше половины написанного в ваших книгах.
– Лишь поначалу. Лично мы встречались всего раза три. Во время последней встречи нам даже удалось поговорить пару часов. И посреди беседы я поймал себя на мысли, что перестал относиться к нему, как к отсталому. Серьёзно, передо мной был нормальный, мыслящий человек, может даже превосходящий некоторых людей в развитии. Тогда я осознал, что не зря занимаюсь своим любимым делом.
Окружённый непроглядной тьмой, ты мечтаешь лишь об одном – чтобы кто-то подал тебе спасительную руку и вывел на свет. Но я провёл во тьме слишком много времени и жил в ней, как дома. Пока она не начала говорить со мной.
Не всем дано пройти сквозь мучения, чтобы в итоге спастись из мира камня и костей. Но тот, кто пожизненно лишён счастья, способен открыть им путь, не затуманенный материальными радостями. Он должен отдавать себя им до тех пор, пока не падёт без сил.
Так я стал пророком освобождения.
– Виктор продолжал читать ваши книги, даже когда все остальные бросили это делать, потому что ваша писанина окончательно скатилась в бред.
– Просто они не понимали. А он понимал.
Только сейчас я обратил внимание, что доктор Минэс сидит передо мной, не имея при себе ничего. Ни записной книжки, ни моего личного дела. Моя жизнь целиком находилась в её голове. Сколько ещё жизней там могли уместиться?
– А как же Софья? Она бы поняла?
– Не знаю. Уйдя, я покинул всех, её в том числе. Оборвал все связи. Сменил много имён, прославив одно из них.
Имена всего лишь идентификация. Набор символов, которые можно озвучить. Лица – всего лишь черты материи, по которым люди опознают тех, кто им знаком. Но лишившись физической оболочки, вы будете узнавать друг друга по чувствам, мыслям, эмоциям…
– Я стараюсь реже вспоминать о ней. Потому что Софьи мне не хватает больше всего. Перед ней я мог выговориться, рассказать всё, что у меня на душе. Она могла рассказать мне, что на душе у неё. Мы с ней были такими разными, но всё равно близкими. Нас сближал тот мрак, который царил в наших жизнях.
– Вы чувствовали сексуальное влечение к ней? – до отвращения выточенный вопрос из учебников по психологии, способный разрушить любое откровение.
– Знаете, я верю в дружбу между мужчиной и женщиной. Искренне верю. Но сколько бы мы не прятали это влечение, оно всё равно есть. Потому что это часть нашей животной натуры, инстинкт продолжения своего рода. Мы с Софьей, бывало, флиртовали в шутку, особенно когда выпивали вместе. Но дальше дело не заходило.
Меня тошнит от человеческих отношений, от их непостоянности и неопределенности. От привычки превращать мелкие проблемы в трагедии. Люди не умеют обращаться со своими чувствами, как дикари – с мобильными телефонами. Может, им подарили их слишком рано?
Наверное, стремление к эмоциональной чистоте превратило меня в аутсайдера.
Мне показалось, что в кабинете стало темнее. Словно свет одинокой лампы постепенно угасал, и тьма пожирала маленький островок вокруг нас.
– С Кирой у вас были такие же отношения?
– Вовсе нет. – я устал сидеть, а спина чесалась от соприкосновения с кожаным креслом. Но я не хотел снова вставать, ибо боялся, что тьма пожрёт и меня. – Когда мы с ней познакомились, я уже не подпускал людей так близко. К тому же я не хотел, чтобы что-то мешало деятельности нашей группы. Мне нравилось петь, и было комфортно заниматься этим со своими ребятами.
Доктор Минэс некоторое время сидела молча, прожигая меня взглядом. Я даже почувствовал себя неуютно.
– Даррен… Рейн. А если я скажу вам, что «My room in Hell» никогда не существовало?
– Что? Нет. Вы меня не обманете. Про нас знают слишком много людей. А наши песни? Зайдите в интернет. «Anthem of the Angels», «What lies beneath», «Dance with the Devil» – это всё хиты, разве вы их не слышали?
– Слышала. – она сделала небольшую паузу, чтобы насладиться моментом. – Это песни группы Breaking Benjamin.
Я открыл рот, чтобы ответить, но сказать мне было нечего, и застыл в позе побеждённого в споре человека. Мне нравились Breaking Benjamin. Я слушал их задолго до того, как сам начал петь в рок-группе. По крайней мере, я думал, что начал.