Существуют многочисленные предположения, что половая организация мозга и дальнейшие сексуальные предпочтения зависят от уровня половых гормонов и медиаторов во время наиболее уязвимых периодов внутриутробного развития человека. Так, неоднократно высказывалась мысль о том, что чрезмерное количество андрогенов, обусловленное дефицитом 21-гидроксилазы, может влиять на созревание мозга будущих девочек. Последствия этой недостаточности приводят к нехарактерной половой ориентации или нарушению традиционной половой роли в сексуальных контактах (Dorner, 1990). Занимательно, что автор предполагает разные поведенческие последствия при гетеро- и гомозиготном дефиците этого фермента. Он считает, что такая недостаточность в пренатальный период может быть причиной андрогензависимой гомо- и транссексуальности.
Не исключено, что похожая ситуация может складываться и при отсутствии генетической предрасположенности. Дело в том, что система полового обоняния человека (вомероназальная система) возникла как орган водной хеморецепции (Савельев, 2001, 2005а). В эмбриональном периоде развития вомероназальный орган может анализировать околоплодную жидкость, входящую в нос через ноздри, а после возникновения носовых пробок — через ротовую полость и хоаны. Этот тонкий вопрос обсуждался мной ранее, но требует некоторых пояснений (Савельев, 20186, 2019). Наиболее интересными фактами, подтверждающими высказанную точку зрения, являются сведения, полученные из экспериментальных исследований. Уже давно известно, что гормоны влияют на половую ориентацию животных. Так, при нормальном развитии самцы грызунов, хищных млекопитающих, парнокопытных и птиц в качестве полового партнёра выбирают особей противоположного пола. Однако ранняя кастрация самцов и введение тестостерона неполовозрелым самкам нарушают или извращают половую ориентацию животных в раннем возрасте (Adkins-Regan, 1988).
Многочисленные экспериментальные данные позволяют уверенно предположить, что пренатальное действие гормонов влияет на половую ориентацию человека. Процесс влияния может осуществляться как через половое обоняние, так и на системном уровне. Результатом такого влияния может быть развитие лимбических центров мозга при наличии афферентной стимуляции мужскими или женскими половыми гормонами. Существует высокая вероятность того, что такие условия созревания нейроинстинктивных центров мозга могут повлиять на дальнейшие половые предпочтения взрослого человека.
Эти события скорее относятся к эмбриональному и плодному периодам развития обоняния. В период полового созревания взаимовлияния двух обонятельных систем не отмечено. Обонятельные предпочтения мальчиков в возрасте 8—9, 14 и 16 лет на 10 тестируемых запахов значительно не изменялись. Авторы использовали гедоническую шкалу и оценивали запаховые предпочтения у 302 испытуемых. Оказалось, что с возрастом можно обнаружить изменение отношения к курятине и мясу, арахисовому маслу и кофе (Laing, Clark, 1983). Однако особых различий обнаружено не было, что говорит о слабой вовлечённости основного обоняния в половое созревание.
Созревшие центры головного мозга обладают заметным половым диморфизмом, который сказывается на удовольствиях, получаемых от этого занятия. Это интереснейший аспект формирования человеческого сознания, поскольку главная биологическая цель — размножение — сталкивается с рассудочной работой мозга. Иначе говоря, биологическая цель существования гоминид начинает взаимодействовать с умозрениями и фантазиями большого мозга. Вполне понятно, что разнообразные сексуальные идеи в основном сводятся к успешному спариванию или к его многократной творческой имитации. Отказаться от столь древнего удовольствия лимбическая система не может. Оплодотворение является реализацией главного инстинкта переноса генома в следующее поколение, а половая всеядность — отражением тривиальной доминантности.
Эти незатейливые обезьяньи упражнения вокруг и с помощью половых органов совершенно различно воспринимаются мужским и женским мозгом. Морфологические и дифференцировочные различия нервной системы, отмеченные выше, сказываются как на сознании, так и на самых интимных аспектах поведения. Показательным примером могут служить исследования мужских и женских различий в сексуальной активности докомпьютерной эпохи. Занимательное анонимное сравнение 1862 мужчин и 2905 женщин на предмет сексуальной активности, наслаждения и фантазирования показало интересные результаты (Wilson, 1987). Оказалось, что частота тех или иных форм реализованного сексуального поведения не коррелирует с испытываемым при этом наслаждением. При этом у женщин такая корреляция была намного ниже, чем у мужчин. Из этих данных автор делает весьма справедливое заключение о том, что фантазии и фактически испытываемое удовольствие являются более точными индикаторами половых инстинктов, чем установки и поведение.