Вполне понятно, что приобщение к наиболее распространённым формам третичного сознания создаёт иллюзию самостоятельного выбора. Действительно, если противопоставить научное и религиозное сознание, то может показаться, что это противоположные способы и миропонимания, и принятия решений. На самом деле это не совсем так. Религиозное сознание построено на вере, алгоритмизировано и позволяет экономить на работе человеческого мозга, пользуясь готовыми социальными решениями. Научное сознание кажется более разумным, поскольку оно построено на доказательствах существования тех или иных явлений, а сами наблюдения и естественные законы всегда могут быть экспериментально проверены. Однако в науке существует очень много сомнительных парадигм, безграмотных поверхностных фантазий и примитивных методических ошибок. На их основе авторитетные и болтливые дилетанты создают бездоказательные теории и изобретают несуществующие закономерности, которые не могут существовать без наукообразной веры. Только тут речь идёт не о пещерных чудесах или мифических богах, а о религиозной убеждённости в правоте очередной околонаучной выдумки.
Достаточно вспомнить универсальные лекарства, состоящие из фетальных тканей, стволовых клеток или наночастиц, искусственный интеллект, клонирование, эволюцию митохондриальной ДНК, полупроводниковую проводимость в органических молекулах, холодный термоядерный синтез и многие другие наимоднейшие увлечения. Глуповатые и малограмотные исследователи десятилетиями искренне верили в существование этих явлений и использовали их как для лечения людей, так и для обоснования своих научных достижений. При этом отсутствие знаний и минимального здравомыслия были успешно заменены религиозно-научным принципом убеждённости или веры. Вместо доказательств тех или иных явлений простодушным учёным было вполне достаточно публикаций в модных журналах и авторитета недалёких популяризаторов. Инстинктивное нежелание использовать свой мозг приводило к созданию псевдонаучных символов новой веры и отстаиванию крайне сомнительных умозрений, откровенных фальсификаций и просто глупостей.
Теперь попробуем вернуться к целям и смыслам выделения трёх форм сознания. Основной движущей силой появления первичной формы сознания является общебиологический процесс дифференцировки и морфофункционального созревания нейронов головного мозга. Умение приспосабливаться к окружающей среде отливается в адаптивное поведение, которое возникает у любого млекопитающего, совершенно независимо от уровня развития его нервной системы. Цель такого созревания очевидна — оптимально приспособиться к выживанию на этой планете. Под оптимальностью следует понимать максимальное снижение затрат организма и получение наибольших энергетических преимуществ — пищи, безопасной и комфортной жизни. Этим первичное сознание человека почти полностью исчерпывает свои цели.
Вторичное сознание возникает для решения важнейшей биологической задачи — переноса генома в следующее поколение. Вторичное сознание направлено на решение репродуктивных задач. Они состоят в копировании или самостоятельном создании таких форм поведения, которые смогли бы привести к началу сексуальных отношений. Для этого требуется мобилизация всех имеющихся навыков общения, расширение коммуникативных контактов и известный социальный риск. Чем более опытным, изощрённым и информированным будет мозг, тем эффективнее решается половая проблема. По сути дела, вторичное сознание заставляет работать мозг в том же направлении, что и первичное. Разница состоит в том, что первичное сознание позволяло решать незатейливые эгоистичные проблемы личного выживания или процветания, а вторичное — конкурентные вопросы сексуально-репродуктивных инстинктов. При этом мозг начинает вести себя немного непоследовательно. С одной стороны, формируется неутолимое инстинктивно-гормональное стремление переноса генома в следующее поколение. С другой — мозг продолжает максимально снижать энергетические затраты даже на сексуально-романтические усилия. Отсюда проистекают примитивизация полового поведения и неистребимая любовь к простым и асоциальным решениям проблемы.