- Девочка, маленькая моя, я не хотел, прости меня, - приговаривал он, вытирая кровь, - я просто не сдержался. Я так боюсь тебя потерять.
Этот тон, эта резкая смена настроения: от ярости к униженности и страху, так ошеломили меня, что я не могла прийти в себя. Он, действительно, боялся, я это чувствовала, чувствовала его искренность, но почему-то мне это было неприятно и пугало даже больше, чем его желание меня ударить. Только что я переживала, что Иван меня не простит, не поймет, а сейчас я этого даже хотела. Я бы взяла такси, уехала к маме и бабушке и подумала бы обо всем случившемся в спокойной обстановке. Оставаться сейчас целиком и полностью в его власти стало для меня невыносимым.
- Иван, у меня дико раскалывается голова, я ничего не хочу и не могу. Я ошиблась: все это могло подождать до завтра.
- Хорошо-хорошо, конечно, тебе надо поспать, я отнесу тебя.
- Нет, я дойду, а ты ложись в гостевой спальне, хорошо? - Я подняла на него глаза, ожидая очередного всплеска какой-нибудь эмоции (угадать, какой она будет, я была уже не в состоянии), но выражение его лица не изменилось.
- Это правильно, тебе надо хорошо отдохнуть, я все понимаю.
Я осторожно поднялась на ноги - голова немного кружилась, но в целом ощущение было терпимым. Поднявшись к себе, я закрылась на ключ, зарылась лицом в подушку и плакала, пока не заснула.
10.
Утром я не хотела просыпаться: затылок ломило, глаза опухли и не открывались, во рту было сухо. Повернувшись на спину, я уставилась в потолок и начала перебирать в уме варианты дальнейшего развития событий: я делаю вид, что ничего не произошло, и мы живем по-прежнему; я уезжаю в родные пенаты и меня всем семейством начинают уговаривать вернуться (я же не смогу объяснить, что в меня кто-то вселился, значит придется молчать) и, в конце концов, уговорят; я в гордом молчании удаляюсь в неизвестном направлении. Куда ни кинь - всюду книн. В общем, понятно, что если я надумаю уходит, надо сначала подготовить плацдарм. К Верке, конечно, можно, но ненадолго, а что потом? Снимать квартиру я могу себе позволить, но ее еще надо найти. Решено: выхожу из комнаты, ориентируюсь по обстоятельствам, потом еду в город и ищу себе квартиру. Решить-то я решила, но надо было еще набраться смелости и выйти из комнаты. Я долго плескалась в душе, но потом все-таки решилась.
На кухне обалденно пахло свежей выпечкой и кофе. Иван оглянулся и смущенно присел на барный стул. Он очень забавно выглядел в кухонном фартуке и с прихватками в руках.
- Нют, ты, наверное, хочешь от меня сбежать? Я понимаю, что заслужил, но, поверь, это больше не повторится. Назначь мне испытательный срок, в конце концов. Если будут хоть какие-то намеки за грубость с моей стороны, ты сможешь уйти в тот же миг. Знаешь, я уже позвонил своим родителям и сказал, что вел себя как осел. Они обещали поговорить с тобой позднее, - он бросил взгляд на часы, - точнее, уже сейчас. Мы молча смотрели друг на друга, когда раздался телефонный звонок. Это была мама Ивана.
- Да, Елена Константиновна.
- Аня, милая, Иван все рассказал, - что же он такое рассказал, интересно знать, - я понимаю, что он не должен был так эмоционально все воспринимать, но он так тебя любит и переживает, так боится, когда ты поздно возвращаешься домой. Прости его, дорогая, он просто не рассчитал силы, ты же веришь, что он не смог бы поднять на тебя руку?
Так, значит, Иван был близок к истине, но сказал, что причиной ссоры было мое позднее возвращение. Уже легче.
- Анечка, ты не думай, я целиком на твоей стороне, если повториться что-нибудь подобное, я сама заберу тебя, клянусь.
- Хорошо, Елена Константиновна, я поговорю с Иваном, но пока ничего не обещаю, - промычала я в трубку, в глубине души уже понимая, что малодушно соглашусь на эти условия.
- Вот и славно, а мы вечерком к вам заглянем.
Повесив трубку, я посмотрела на Ивана.
- Зачем ты это сделал?
- Чтобы ты знала: я серьезно настроен вести себя хорошо, но если будет срыв, тебе не нужно будет ничего никому объяснять. Я очень хочу, чтобы ты снова чувствовала себя в безопасности рядом со мной. - И он говорил правду.
Вечером приехали родственники на пикник, жарили мясо и пили красное вино. Все были неестественно оживлены, что неудивительно. Конечно, свекровь поговорила с мамой, которая потихоньку попросила меня о том, о чем до этого просила Елена Константиновна.
- Доченька, конечно, это ужасно, но, с другой стороны, идеальных-то нет, посмотри, что дальше будет. И потом, он ведь тебя все-таки не ударил?
- Нет, не ударил.
- Вот и хорошо. А то, что чувства проявляет, значит любит.
Это ужасно напоминало мне поговорку «Бьет - значит, любит», но я решила промолчать.