Но Василиса задумчиво уставилась в потолок, и я уверенно продолжила свое «если бы».
- В этом фильме есть главный герой и вы...ну как получше объяснить... его подружка, - кажется, я немного покраснела. Хотя я заметно охладела к Андрею, но не настолько, чтобы не алеть щеками от одной только мысли о том, что я могла быть для него подружкой. С другой стороны, он же вроде бы говорил о любви, когда пытался спасти меня. Раз за разом неудачно, конечно, а в последний раз вовсе не узнал и обругал, но у каждого свои недостатки. Мы с ним не так хорошо знакомы.
- Обычное дело, - кивнула Василиса. - У главного героя или подружка или лучший друг постоянно умирают первым. Я угадала?
Повезло мне с подругой. Сразу с порога разложила все по полочкам, и объяснения уже особо никакого не надо. А ведь это она мне всегда в укор ставит, что я всё сортирую и анализирую. Сама-то недалеко ушла! А главное, как вовремя. Как раз, когда моя голова совершенно отказывается соображать!
- Совершенно верно, - со слишком явным облегчением воскликнула я, но подруги вроде бы ничего не заметили. - И вот как сделать, чтобы не умереть?
- Можно попробовать стать главным героем и выжить, - предположила Васька задумчиво. - Хотя это довольно сложно.
Мысленно я с ней согласилась. По существу, не просто сложно, если говорить о моей реальности, а невозможно. Сон снится Андрею, а не мне. Я, конечно, могу ему отомстить и попытаться увидеть сон с ним. Но мне это мало чем поможет.
- Куда лучше убить главного героя. И съесть, чтобы уже наверняка, - с совершенно серьезным лицом закончила Васька. - Это разом весь фильм сведет на нет.
И непонятно даже, шутит она или и впрямь так думает!
И вот тут Света сказала неожиданно гениальную вещь. С ней иногда такое случается, но всё равно никто никогда не ждет гениальное — и от неё. Она вроде как приложение к нам с Васькой, и только я одна знаю, что не к нам, а к одной Ваське. И вот очередное её откровение.
- На самом деле, ничего не поможет, если сценарист или режиссер фильма решил, что ты должна умереть.
Вот так просто, да. Осталось понять, кто режиссер снов Андрея. Потому как поверить в то, что он сам их такими себе снит — это значило для меня разочароваться слишком во многом.
И вот разбираться почему-то не хотелось. Я окончательно поняла, что интриги и расследования — это не для меня. Хотелось понятного. Хоть на факультет теоретиков переходи! И как назло, с новым полугодием всё становилось еще более далеким от понятного.
Например, вместо занятий по звукам у нас проводили факультатив по снам-минуткам. Отвечать за их логичность, живучесть и прочие качества было не нужно. Критерием оценки результата становилось от противного полная абсурдность этого сна. Варить горы в огромной кастрюле, водить хоровод вокруг лося-пельменя, наматывать на шею радугу — в этих сна было возможно всё. Минусы были тоже — эти минутки хоть и были хрупкие как снежинки, невероятно стремились закрепиться в реальности снов, отчего иногда слипались в ком, перемешивались, и если за ними не уследить, то лось-пельмень мог варить горы в десятках снов, что было совершенно недопустимо.
Так что нас учили распознавать такие слипающиеся сны и разбирать их на составляющие. И пусть это было почти также весело как Золушке отделять пшено от проса, но куда лучше, чем попадать в кошмары и умирать оригинальными и совсем нескучными способами.
Я теперь держалась подальше от библиотеки и комнаты отдыха, подсознательно не желая услышать от Ники или Веста, что ничего сделать с моим случаем нельзя. Одно, когда тебе это говорит взрослый, и совсем другое — услышать это от кого-то близкого по возрасту. Так что я неожиданно стало много времени проводить со своей группой, чем несказанно их удивила.
Вообще-то сначала мне казалось, что обходиться без собственных снов непросто, но вот ночь сменилась ночью, а я даже не пыталась просто спать и видеть сны. И ничего похожего на то, что мне от этого как-то не так. Всё-таки взрослые часто преувеличивают — это факт.
И стоило мне окончательно в этом увериться, как всё пошло прахом. Прямо на уроке я на одну минуточку закрыла глаза, просто медленно моргнула, честное слово! - и вот. Очутилась рядом с Андреем посреди леса.
Андрей радостно замахал мне топором, словно и не было нашей предыдущей встречи в ущелье. Увы, но дуться и заставлять его признать свои ошибки, было некогда — судя по всему, мы снова от кого-то убегали.