Тут же она поймала ехидный золотистый взгляд сэра Леммарта и через плечо Энгеля сердито сверкнула на него глазами. Тот сделал характерный жест рукой, будто завязывая себе рот.
«Ловелас проклятый», — подумала Гидра сердито. — «Будет теперь всю жизнь припоминать».
На этом их разговоры поутихли, и процессия понеслась галопом, завидев поодаль огни Мелиноя.
Ночью не так были видны разрушения, причинённые городу Мордепалом. Однако Гидра и так пропускала мимо внимания продавленные крыши домов, почерневшие сваи недостроенных складов и рытвины от когтей на улицах. Больше всего ей бросалось в глаза то, что было здесь всегда, со времён королевы Лорны: статуи тигров, арки в виде тигров, колонны с мордами тигров и даже флюгера в форме них. Мелиной словно просачивался из земли, минуя пламя, войну и смерть, и памятные фигуры вымерших хищников нарочно держались крепче, чем свежие укрепления.
«Владыка Мелиноя — владыка Рэйки», — думала Гидра, терзаемая неприятными предчувствиями. — «Что знал диатр Эвридий об этом?»
Однако нарастающий шум не дал ей уйти в себя. Люди выбегали к ним, крича имя Энгеля и иногда «диатрисса», и они не проехали и двух улиц, когда перед ними стали бросать цветы. Синий в лунном свете Лунь устало прядал ушами, после пережитого уже совсем не пугаясь летящих в морду ирисов и роз. А диатрин благодушно улыбался, ловя некоторые из них.
Наконец в центральном квартале стало так много людей, что всадники не могли двигаться дальше. Горожане чествовали Энгеля, восславляли богов за то, что он жив, и кричали: «Мы знали! Мы не верили гнусным языкам!»
И диатрину пришлось взять дело в свои руки. Выехав на чуть более свободное место, он набрал в грудь воздуха и провозгласил:
— Жители Мелиноя! Я счастлив снова видеть вас! И восхищён тем, как вы дали отпор захватчику! Но, именем Великой Матери, будьте милосердны ко мне и к вашей диатриссе — минувшим днём она оседлала самого Мордепала и принесла нам победу. Ей нужен отдых! Да и мне, признаться, не помешал бы…
Толпа загалдела, не возражая ему, но и не давая дороги. И Энгель повысил голос:
— Завтра мы устроим пир прямо на городской площади! Пусть славный Мелиной восстанет из забытья, вновь обретёт своё могущество и стать, и нашими руками снова станет жемчужиной побережья Рэйки, как много лет тому назад!
Гидра настороженно покосилась на диатрина. «Жуткая речь», — подумала она. Но жители поддерживали своего принца, и Энгель, без сомнения, говорил от чистого сердца и без задней мысли о влиянии призрачного лхама.
— А теперь — прошу, дайте нам вернуться в Лорнас!
Это подействовало, и ряды обожателей наконец расступились. Конная процессия смогла достигла дороги, ведущей в замок.
Крыша Лорнаса почернела от копоти, пострадал замковый сад и обгорели кроны дубов, что росли под окнами. Но сам донжон уцелел. Иксиоты с восторженными возгласами отдали честь, и диатрин с диатриссой наконец спешились.
Аврора, сопровождаемая Лесницей, выскочила на улицу. Но она не кинулась обнимать Гидру, а лишь замерла, прижав руки ко рту и качая головой. Её огромные карие глаза отражали звёзды и благоговение.
— Ты доа, — вымолвила она восхищённо. — Мы обменивались подзорной трубой, чтобы смотреть, как ты летаешь над городом. Как же ты сумела! Невероятно! Энгель чуть не выпал с башни, пытаясь удостовериться, что это ты у Мордепала на холке. Но, даже видя своими глазами, в такое сложно поверить!
— Я признаюсь, сама вспоминаю всё случившееся, как во сне, — улыбнулась Гидра, кутаясь в белый с золотом плащ диатрина. — И только ваши слова убеждают меня в том, что это было на самом деле.
«Хорошо бы так же прийти к выводу, что Мелиной мне лишь приснился».
Аврора расплылась в улыбке, растроганно похлопала глазами и нежно взяла её руку в свои. И вздрогнула:
— Да ты же ледяная! Энгель, ну как же так, она же наверняка простудилась…
— Я пытался! — развёл руками диатрин. — Видимо, мой плащ оказался совсем бестолков. Устрой ей горячую ванную, ладно? Я должен парой слов переброситься с людьми в магистрате и кордегардии, и буду…
— Иди уже отсюда, — сердито, будто мать, сказала ему Аврора и, спешно коснувшись плеч Гидры, повела её за собой. Та едва успела прихватить Лесницу. — Тёплая ванна, чай с мятным мёдом и что-нибудь вкусное мигом тебя согреют!
Внутри всё было почти таким же, как прежде. Разве что некоторые привычные гобелены и ковры отсутствовали — похоже, Тавр велел снять знамёна Астрагалов, но так и не повесил свои. Шудры и горничные кланялись перед Гидрой, глядя на неё с восторгом и, кажется, потаённым страхом. Камергер Леон Паррасель тоже заулыбался диатриссе, но взгляд его был грустен. И Аврора шепнула ей, когда они поднялись к Аванзалу Принца: