Глаза Иерофанта сощурились. Его подозрительное лицо больше походило начальнику уголовного сыска, нежели священнику.
— Тогда тем более, — произнёс он. — Поберегитесь, Ваше Диатринство. Мелиной, быть может, уже расхаживает вокруг вас. Любое опасное знание в ваших руках станет его оружием против вас же. Потому что женщина…
«Понятно», — подумала Гидра. — «Такой меня ещё и в ереси обвинит, если я открою ему хотя бы часть случившегося со мной».
— Ваше право, — буркнула она, не в силах скрыть своё разочарование.
— Будьте верны учению Троих, Ваше Диатринство, и положитесь всецело на меня, — произнёс Иерофант. — Я выясню, как уберечь нас от Мелиноя.
«Не зная, что ваш будущий диатр — это его сын? Это всё бесполезно», — уныло подумала Гидра и, вежливо попрощавшись, покинула скрытые помещения Малха-Мар. Но, когда она шагала под пустыми сводами обгорелого триконха, шаги её делались жёстче и быстрее.
«Кошечки мои кошки», — думала она, и весь пушистый Мелиной слушал её приказ. — «Я должна узнать, что в книгах Иерофанта Мсары говорится о Мелиное, Крови и Духе, и это очень важно. А кто справится, тот получит самую вкусную рыбку с диатрийского стола».
— Гидра, ну где же тебя носило! — услышала она возглас Энгеля. Растрёпанный белый диатрин был в лёгком подпитии, но оттого у него ярче блестели глаза. — Мы уже ездили по всей площади в поисках тебя!
— Я отошла всего на десяток минут, а вы меня уже потеряли? — притворно проворчала она.
Но мрачность её папоротниково-зелёных глаз не укрылась от диатрина. Она поймала его укоризненный взгляд, гласивший: «Опять думала о делах?» И попыталась реабилитироваться, выпив с гуляками ещё пару полных бокалов красного сухого. Однако она спиной чувствовала внимание Энгеля, словно теперь он собирался не позволять ей отвлкаться от празднества ни в какой мере.
Пиршество разгорелось, как пламя в очаге. В какой-то момент Гидра даже отлучилась подремать в экипаже, потому что сил с ночи у неё было немного, а выпивка её быстро утомляла. Но потом, проснувшись, она была посвежее и как раз поспела на рассказы Энгеля о подвигах рэйкской армии.
— Всего дюжина рыцарей выманили целый передовой полк, — горячо жестикулируя, он ходил туда-сюда по брусчатке, объясняя множеству любопытных мужчин и мальчишек содержание битвы. — Из-за ветреной погоды врагу казалось, то это шумит добрый отряд кавалеристов! Но самое интересное, что они ломанулись на илистый берег, где только кони могли передвигаться с должной скоростью. Открыв себя, барракиты увязли в иле, и тут-то их и накрыли тучей стрел наши застрельщики!
— Ура! — завопили мальчишки. — Диатрин Энгель — гений!
— Это придумал не только я, — тут же угомонил их Энгель. — Сэр Арбальд сыграл большую роль, а сэр Ричард вообще мастер засадных манёвров…
Увидев диатриссу, он расплылся в улыбке и пригласил её присесть рядом на бочки.
— Но никто не сравнится с Ландрагорой, оседлавшей Мордепала.
Публика смотрела на неё с недоверием и пристальным вниманием.
— А как? — спросил кто-то из молодых, впрочем, от смущения тут же спрятавшийся за остальных.
Гидра помялась и ответила:
— Я много читала о том, как это. И то, что в книге являлось условием заключения лётного брака — общность с драконом в чём-то определённом — неожиданно возникло между нами с Мордепалом. Так и вышло.
Её ответ не удовлетворил вдохновлённую молодёжь, и те принялись перешёптываться между собой, уверяясь, что диатрисса просто скрыла секрет приманивания дракона — ведь все потомки Кантагара так делают, чтобы никому больше не досталось.
Энгель подхватил разговор, принявшись рассказывать исторический эпизод о том, как Манфред Гагнар, доа дракона Улыбчивого, на нём пересёк всю большую землю и в одиночку захватил северное побережье. А Гидра, глядя на него, вдруг подумала с удивлением: «Диатрин, что любит своих подданных, как в сказках. Но ведь он не уродился таким — ни в жестокого Мелиноя, ни в мстительную Монифу. Он был выращен и воспитан диатром Эвридием, известным любимцем народа, и именно ему обязан своей человечностью и тягой к справедливости».
16. То, что старо как мир
Поглотившая её задумчивость достигла предела этим вечером. Она, сославшись, как всегда, на усталость, собралась ускользнуть с праздника. Но диатрин не позволил ей уехать одной и отвёз её в Лорнас сам, невзирая на возмущения Гидры — ведь без него праздник был бы уже не тот. Энгель резонно возразил, что после всего выпитого горожане явно не расстроятся.